Психикон
Шрифт:
Очнулся я на полу. Я пошевелил пальцами и поднес руки к лицу. Они пульсировали болью и горели, словно я только что достал их из муравейника. Но их было две. Левая ничем не отличалась от обычной человеческой руки, лишь ногти были острые и черные. Я сжал ее в кулак и почувствовал, что кожа на ладони покрыта мелкими шипами, как кошачий язык. Я вопросительно посмотрел на Змея.
– Не на ком проверить новую способность, понимаю, – сказал тот. – С глазом будет сложнее.
Я представил, как сую голову в кипяток, и содрогнулся.
– Если тебя окунуть в
– Ну уж нет! – воскликнул я.
Алхимик устало вздохнул, словно уговаривал ребенка на пломбирование зуба.
– Что тебя беспокоит? – спросил он.
– Я останусь без единственного глаза, вот что.
– В моих силах разобрать тебя по органам и собрать заново, а ты даже не заметишь.
Уверенный и будничный тон не оставлял сомнений, что в прошлом Змей уже проделывал подобное и что похлеще.
– Как долго будет идти… операция? – спросил я.
– Так же.
– А если…
– Я не намерен ни в чем тебя убеждать. Можешь идти прочь в любой момент.
Я согласился. В конце концов, я только что получил новую руку, вернул утраченные характеристики и получил новую способность. Все прошло отлично, и не было смысла отказываться от нового глаза.
Повинуясь указаниям, я лег на широкое каменное ложе, больше похожее на языческий жертвенник, чем на операционный стол. Змей поднес к моему лицу стеклянный шприц с металлическими кольцами для пальцев. Игла вошла под нижнее веко здорового глаза, лицо онемело.
Острый блестящий металл коснулся глаза, я хотел зажмуриться, но не мог. Изображение поплыло, кончиком уха и шеей я почувствовал теплую жидкость. Раздался влажный щелчок, и я перестал видеть. На лицо легла шелковая ткань, пропитанная едким запахом.
Кругом была темнота. Я услышал металлическое бряцание – это Змей положил инструмент на каменную поверхность. Легкое движение воздуха намекнуло, что алхимик устремился к печи.
Я судорожно перевел дыхание.
На этот раз я не испытывал боли, но минуты тянулись намного дольше. Сердце участило ритм, ладони вспотели.
– Ты здесь? – спросил я наконец.
Ожидание показалось вечностью.
– Не мешай, – сухо ответил алхимик. – Я создаю тебе око.
Слух обострился. Я прислушивался, как бурлит жидкость в алхимическом тазу, как раздаются всплески – то ли Змей добавляет ингредиенты, то ли помешивает свое мистическое зелье. Я напрягал слух и в каждую секунду надеялся услышать, как он достает из таза мои глаза. Ум рисовал картинки с половником, которым пытаются выловить из кастрюли последние пельмени.
Внезапно я услышал нечто другое и затаил дыхание.
Вне лаборатории, в коридоре, ворочалось что-то крупное и как будто доносились… голоса? Я внутренне напрягся.
– Все хорошо? – спросил я.
– Я же сказал…
Голос алхимика перешел в изумленное шипение, и в ту же секунду раздалась стрельба.
Обостренный слух наполнил голову громыханием взрывов, свистом пуль и топотом десятков ног.
Один голос показался знакомым. Между оглушительной пальбой я разобрал обрывки фраз:
– Не дай ему уползти, целься в голову!
– Осторожней с огнеметом!
И тут же:
– Берегись – он отбросил хвост, спасайся!
Со всех сторон раздались удары, словно кто-то размахивал осадным тараном, с потолка посыпалась каменная крошка. Даже лежа на каменной глыбе я ощутил, как трясутся стены. Затрещали деревянные подпорки, и глухо рухнули плашмя книжные полки. Пространство до предела наполнилось грохотом и криками, я зажал уши руками. О судьбе своих глаз я старался не думать, надежды не было.
Когда все стихло, рядом я услышал шаги подкованных ботфортов по битому стеклу. Прозвучал знакомый голос:
– Это же наш сэр Карахан! Ты только посмотри на него!
– Так ему и надо, – добавил второй голос, хриплый и тоже знакомый.
Доигрался, подумал я.
Глава 11. Прибытие в Сандарум
Поскольку в сознании у нас есть пространство и время, а в Бессознательном нет пространства и нет линейного времени (там оно циклическое), то Бессознательному в каком-то смысле все равно – это было или это будет.Карл Густав Юнг
Размеренно и степенно море вздымалось и опускалось, словно дышало. Корабль скользил по его необъятной груди, а дыхание вечности наполняло паруса ветром. Изумрудные волны уходили вдаль сколько хватало видимости. Бесконечность простиралась по сторонам, зияла в высоком небе и скрывалась внизу – корабль казался щепкой, случайным осколком рациональной мысли посреди непостижимого хаоса первозданных форм.
Кирилл вглядывался в толщу воды, опасаясь и одновременно надеясь увидеть хтонических обитателей глубин бессознательного. Пальцы крепко сжимали борт, сердце прыгало в груди, не в состоянии поверить в происходящее. Свежий ветер раздувал полы пиджака, который теперь превратился в старинный сюртук.
После того, как к психологу присоединился Дедалов, все вещи в Психиконе изменили облик. Энергетический пистолет стал походить на музейный экспонат восемнадцатого века, компас, ранее напоминавший смарт-часы, обзавелся бронзовым корпусом, а идентификатор превратился в книгу-справочник с пергаментными страницами. Главное, что сохранился препарат для вывода Аркадия из комы: шприц стал архаичной пробиркой с восковой печатью на горлышке.
Когда Кирилл пришел на пирс вместе с геймдизайнером, то Капитан, оценив произошедшие перемены, без лишних разговоров согласился взять их на борт. Кирилл запомнил загадочную улыбку Капитана – она мелькнула всего на мгновение и сразу спряталась, словно родительский подарок, тщательно скрываемый до праздника.