Психикон
Шрифт:
Тент намок, и в фургон затекла струйка дождевой воды. Я ощутил ее рукой и повернулся, чтобы прислониться к ручейку лицом.
– Не шевелись! – повысил голос Ульрих.
– Мне… только… воды…
– Он хочет вызвать водного сагана! – воскликнул Каролос.
И в мыслях не было. Более того, я не могу вызывать саганов – после встречи с одним из них я заключил эфирный договор и получил такой негативный перк. Но маршалы об этом не знают. Дурачить их мне ни к чему, а вот лишний раз нервировать не стоит, все-таки я сейчас
И тут раздался выстрел.
"Конец", – подумал я. Однако пули не ощутил. Вместо этого раздался чей-то крик.
Выстрел повторился, и началась суматоха. Я не сразу узнал голос Ульриха, прогремевший как труба:
– К оружию!
Маршалы отстреливались, кто-то кричал предостережения и приказы. В дождливых сумерках гремели выстрелы пистолетов и ружей. Несколько пуль просадили фургон, на меня брызнули щепки. Я откатился под скамью и застыл.
– Слева! – крикнул кто-то.
– Он всего один!
– Да нет же, справа за кустами!
Выстрелы стали реже, голосов тоже поубавилось.
Внезапно стало тихо. Неверяще я вслушивался в тишину, но перестрелка и вправду закончилась. Только дождь меланхолично стучал по брезентовой крыше.
Фургон качнулся, когда в него запрыгнул Каролос. Он тяжело дышал. Металлические щелчки дали мне понять, что маршал перезаряжает свои парные револьверы. По полу покатились гильзы.
– Не иначе твои дружки решили тебя освободить? – сказал он сквозь зубы. – Но не думай, что твоя взяла.
Он рывком поднял меня и встал за спиной. В подбородок мне уперся еще горячий ствол револьвера. Кожа зашипела, я дернулся, но Каролос меня удержал .
– Успею тебя пристрелить, – сказал маршал. – Или сдохнешь еще раньше.
Он подтолкнул меня вперед, явно намереваясь использовать как живой щит, но я уперся.
– А ну пошел! – рявкнул он в ухо.
Я пошевелил пальцами левой руки, той, которую изготовил Змей. Она была шершавая и покрыта мелкими наклонными шипами, словно язык кошки. Пришло время опробовать ее в деле. Каролос держал меня за наручники, и я смог дотянуться до его руки.
Маршал вскрикнул от боли и попытался вырваться, но не тут-то было. Шипастой ладонью я сжал его запястье крепко-накрепко. В этот момент целью всей моей жизни стало только одно: удержать хватку, не дать ему вырваться во что бы то ни стало.
Я почувствовал, как через ладонь в меня струится жизненная сила. Зажили синяки и ссадины, разбитые губы и сломанный нос. Каролос, наоборот, терял здоровье и слабел. Он был намного сильнее меня, пожалуй, один из лучших воинов Луарции, однако сейчас это не имело значения. Его жизнь перетекала в меня бурным потоком.
Он отпрянул насколько мог и ударил меня рукоятью револьвера в висок. Голова дернулась, я услышал хруст собственного черепа, но в ту же секунду поток жизни исцелил рану, а Каролос по-прежнему продолжал умирать. Он тщетно пытался вырвать
Одна за другой пули врезались в мою грудь и живот. Здоровье снижалось рывками, но тут же восполнялось за счет здоровья маршала. В этот момент я был бессмертен! Я отчаянно махал головой, опасаясь, что попадание в голову не переживу.
Шестая, последняя, пуля все-таки угодила мне в лицо. Меня швырнуло на пол, и вместе со мной повалился Каролос.
Я пришел в себя и сбросил с себя тело – неестественно легкое и негнущееся.
– Ничего личного, – сказал я, отдышавшись, – просто я не хочу сегодня умирать.
Я не спешил подниматься на ноги. Выжидал и слушал дождь. Мне повезло справиться с противником только благодаря близкой дистанции, а сейчас кто угодно может расстрелять меня хоть из рогатки. Лучше притвориться беспомощным калекой, каким я, собственно, по-прежнему оставался.
Послышались осторожные шаги. Кто-то медленно приближался к фургону, выдаваемый едва слышным чавканьем дорожной грязи.
Кто-то резко откинул полог. Я представил лихого стрелка из вестернов, который стоял на согнутых ногах, выставив перед собой револьвер, готовый выстрелить на опережение.
– Долго будешь прикидываться бревном? – ласково спросила Розет.
Эти слова были самым прекрасным, что касалось моих ушей за последние дни. Обостренный слух вознес голос Розет на пьедестал красоты и нежности. Честное слово, я едва не прослезился, словно после вечности в аду услышал любимую песню.
– Чего ты так долго? – буркнул я.
– И это говорит джентльмен, который пришел меня спасать, когда я была уже в гробу! – рассмеялась она. – Как дела, герой?
Я бессильно застонал.
– Этим вопросом ты меня добиваешь.
Она прошла вглубь фургона, наполняя пространство стуком каблучков, и склонилась надо мной. Донесся аромат духов.
Внезапно я ощутил беспокойство. Я сейчас абсолютно беззащитен. Будь у нее какие-то затаенные обиды, которые она вынашивала до сих пор, она может разделаться со мной самым изощренным способом. Ведь не просто так она вспомнила, как долго я не спасал ее. Я остро ощутил, что я далеко не хороший человек. Мой всплывший на поверхность страх расправы тому доказательство. У каждого второго есть за что меня ненавидеть.
Розет нежно провела пальцами по моему лицу, и все волнения растворились.
Щелкнули браслеты на моих руках, и кандалы глухо упали на пол. Я блаженно застонал, потирая запястья.
– Оставила без присмотра на пару дней, и вот, полюбуйтесь! – Она вздохнула. – Когда я сказала, что тебе идет шрам, я не имела в виду, что надо потерять и второй глаз.
– Некрасиво, что ли?
Она поцеловала меня в губы и сказала:
– Выглядишь очень мужественно. И двум рукам мы точно найдем применение... Но лицо все равно надо поправить.