Психоанализ второй ступени
Шрифт:
Скажите, пожалуйста, окажись вы на месте Бога, о каком таком “смысле происходящего” вам удастся побеседовать с человеком напуганным? Он же из-за своего страха никого не сможет услышать, кто бы ни попытался заговорить с ним про смысл его жизни. Нетрудно догадаться, что в зависимости от того, кого такой человек называет Богом (то есть какой именно образ он уже нарисовал у себя в голове: нечто любящее, доброе, всепрощающее или, наоборот, грозное и безжалостно карающее за малейшую провинность), ответ на вопрос “за что?” он также придумает для себя сам. Увы, боящийся никогда по-настоящему не станет верующим или мистиком
Беда в том, что прозвучал вопрос “за что”, а не “зачем”! А это далеко не одно и то же. Между людьми, так непохоже реагирующими на происходящее с ними и, отсюда, столь по-разному формулирующими свои вопросы, лежит глубокая пропасть! Человек, озадачивающий себя вопросом, зачем с ним случается то или это, конструктивен уже тем, что находится в движении и поиске, а не стоит виноватый и побитый в углу. Он сознательно выбрал сильную жизненную позицию и сам строит собственную судьбу. А поскольку он этой деятельностью увлечен, ему некогда дрожать от страха и он способен что-то услышать. Ему постоянно требуется диалог с тем, кто может помочь в его деле, и своим вопросом “зачем?” он явно демонстрирует стремление расслышать Его и последовать совету, который, как он это понимает (или верит), уже и всегда к нему обращен, чтобы на ходу подправлять свои мысли или шаги, когда ошибается.
Не спотыкается, как известно, тот, кто никуда не идет. Поэтому в самой ошибке (не надо ее путать с преступлением) ничего страшного нет. Она вполне естественна и даже закономерна для ищущего, если не сказать жестче – запрограммирована в качестве урока, тем более, что начинать поиск нам приходится в абсолютной темноте. Вот почему в такие моменты между нами и Богом не происходит выяснений на уровне – “ты сделал то, чего Я не хотел, так на вот тебе, получи за это саркому легкого”. Это и на диалог-то не похоже. Зато когда мы спрашиваем: зачем? (для чего?) – другое дело. В этом случае диалог не только возможен, он, собственно, уже идет.
Когда со временем человек поднимет свое сознание на более высокую ступень и научится быть безошибочным даже в своих спонтанных намерениях, превратившись в совершенного проводника или, что называется, в сосуд Божий, тогда и всякую случайность, приключающуюся с ним, он будет воспринимать не иначе как оценку Космическим Сверхразумом (назовем это сейчас так) его земной или человеческой, а потому, как правило, и ошибочной инициативы с точки зрения ее глобальной целесообразности. Но главное, в этом проявится Его вполне дружелюбный совет – как дальше с ней поступить: погасить или направить на что-то другое.
* * *
Вы думаете – я сейчас отправлюсь на край света в поисках чудес? – Да ничего подобного. С места не сойду. Останусь неподвижно сидеть в кресле и даже каналы в телевизоре буду переключать… взглядом.
Одна из конкретных задач парапсихоанализа заключается в том, чтобы помочь распознать природную способность и даже скрытую цель психики естественно приводить наш рассудок в состояние непосредственного общения с внематериальным или трансцендентным (в словаре это понятие расшифровывается как непостижимое и запредельное), с тем, что больше известно как мир Духовного, а главное, научиться таковой
Такое переживание неизбежно провоцирует общение человека со всеми вещами на столь высоком и внечувственном уровне, что реальным становится изменение не только их свойств, но и воздействие на саму ситуацию их как бы случайного появления в поле нашего зрения. Причем такими вещами могут быть материальные предметы или явления, сегодня нам пока еще совершенно незнакомые. Порой мы не только не готовы к непосредственному контакту с ними, но, бывает, даже и не в состоянии их себе представить. Кроме всего прочего, в момент такого контакта они, как правило, остаются невидимыми, сильно удаленными от нас в пространстве или (что звучит уже почти невероятно) во времени. Это, безусловно, сильно затрудняет познание природы вещей, а также законов взаимодействия разнокачественных миров.
Мы заговорили сейчас, конечно же, не о чудесах (само существование которых парапсихоанализ исключает в принципе), превозмогающих возможности человеческого рассудка и его восприятия, но все же о том, что вряд ли целесообразно даже пытаться себе представлять или воображать, то есть выдумывать головой. Во-первых, потому, что фантазии разрушают присущую уму последовательность и логику мышления. Во-вторых, они создают слишком яркие, отвлекающие внимание образы, к которым мы непроизвольно начинаем тянуться, причем скорее эмоциональной, чем ментальной составляющей нашего рассудка.
Кроме того, пытаться понять природу и механизмы такого сложного процесса как превращение реальности вообще не следует способами, обычно нами используемыми для получения какой-либо информации, впечатления или результата. Общение с трансцендентным есть совершенно новое для любого человека состояние (переживание), которое он тем не менее может только вспомнить. Это аксиома эзотерики. К ирреальному (духовному) не приходят, в него возвращаются…
* * *
Научаясь видеть мир единым, человек неминуемо приходит к пониманию того, что он и есть этот мир, а за окном, оказывается, для него нет такого, на что бросив взгляд или о чем подумав, он не смог бы сказать: “И это тоже есть я”. Как способ мистического растворения себя в том, где есть бытие, но нет времени, такой метод уже широко используется практически всеми религиозными системами. Он не нов, и может быть именно поэтому парапсихоанализ без всяких опасений берет такой метод на вооружение, перенося его в новое психологическое пространство и определяя как чуть ли не самую ценную и результативную тему для медитаций или интеллектуального опыта.
Такой способ ментальной концентрации в парапсихоанализе приобретает значение ключа, с помощью которого успокоив (или выключив) свой ум и этим, как ни парадоксально звучит, разбудив свое сознание, мы можем открыть дверь в неведомое и запредельное (в иррациональное). Войдя туда, мы увидим, как уже изменилось, пока шли, то, ради превращения чего нами и был пройден некий путь, и что при любых других обстоятельствах как предначертанное, а, стало быть, и неизбежное, вообще никак не могло быть изменено по определению.