Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Смирнов Игорь

Тоталитарная поставангардистская культура, как и всякая иная, полиаспектна. Она нуждается не только в психологическом освещении, выявляющем тот психотип, который создает ее, отражаясь в своих созданиях. Ниже мы остановимся на том, как функционировал ее социально-коммуникативный механизм, стараясь совместить психоанализ тоталитаризма с социоанализом такового.

Чтобы приступить к обсуждению социальной функции сталинистской литературы, нам придется вначале обратиться к существующим в социологии теориям тоталитарного государства. Они подразделяются на две группы.

1.1.1.Одну из этих групп образуют теории, в рамках которых тоталитаризм понимается моноцентрически.

Так, Ф. Поллок (в самом начале социологических исследований тоталитарных систем) считал основной характеристикой национал-социализма огосударствливание экономики, монополизацию принятия хозяйственных решений, в результате чего вместо экономической структуры, зиждущейся на обмене, возникает «Befehlswirtschaft» [547] .

М. Хоркхаймер перенес понятие «Staatskapitalismus» на советский строй, для определения которого он взял термин «integraler Etatismus» [548] .

547

Friedrich Pollock, Ist der Nationalsozialismus eine neue Ordnung? (1941) — In: Wirtschaft, Recht und Stoat im Nationalsozialismus.Analysen des Instituts fur Sozialforschung 1939–1942 von M. Horkheimer, F. Pollock, F. L. Neumann, A. R. L. Gurland und H. Marcuse, hrsg. von H. Dubiel und A. S"ollner, Frankfurt am Main 1984, 121.

548

Max Horkheimer, AutoritSrer Staat (1942). — In: Wirtschaft, Recht und Staat im Nationalsozialismus…,61.

Система принятия социально-политических решений в условиях тоталитаризма обычно концептуализуется при моноцентрическом подходе к нему как результат слияния государства и партии, превращения государства в партократическое — ср. одну из новейших формулировок такого рода, которую выдвинул Дж. Прагер:

The unequivocal egalitarianism of totalitarian democracy demands a party system fused with the state, whereas the tension between egalitarianism and individualism in liberal democracy requires a differentiated party system. [549]

549

Jeffrey Prager, Totalitarian and Liberal Democracy. Two Types of Modern Political Orders. — In: Neofunctionalism.Key Issues in Sociological Theory, Vol. 1, ed. by J. C. Alexander and J. Turner, Beverly Hills e.a. 1985, 196.

П. Манан отводит партии в тоталитарных странах роль репрезентативного посредника между обществом и государством. Партия берет на себя функции и того, и другого:

Quand on d'efinit le totalitarisme comme l’absorption de la soci'et'e civile par et dans l’Etat, on oublie la troisi`eme terme, la troisi`eme instance <…> Exercant le pouvoir «r'eel», le Parti se confond avec l’Etat, ou avec le r^ole de l’Etat. Couvrant la soci'et'e du r'eseau serr'e de ses cellules, il se confond avec la soci'et'e. Le Partie assure l’unit'e «infrangible» de la soci'et'e et de l’Etat parce que lui, le troisi`eme terme, se confond avec l’un etavec l’autre. [550]

<подчеркнуто автором. — И.С.>

550

Pierfe Manent, Le totalitarisme et le probl`eme de la repr'esentation politique. — In: Totalitarismes,sous le direction de G. Hermet, Paris 1984, 99–100.

1.1.2.В теориях, альтернативных тем, которые были только что проиллюстрированы, тоталитаризм предстает в виде бицентрической, избыточной организации.

Уже X. Арендт замечает в заключении своего труда о тоталитарных режимах, что им свойственно удваивать всяческие инстанции власти:

Die Literatur "uber das Nazi- und das bolschewistische System ist voll von Klagen "uber ihre angeblich monolitische Staatsstruktur; nichts entspricht weniger den Realit"aten eines totalen Herrschaftsapparats. So ist denn auch manchen Beobachtern schon fr"uh die eigent"umliche «Strukturlosigkeit» totalit"arer Regierungen aufgefallen und vor allem nat"urlich die Tatsache einer doppelten Autorit"at von Staat und Partei, wobei wiederum die Beziehungen zwischen disen Instanzen so formlos gelassen sind, dass niemand sich in ihnen zuverl"assig auskennen kann. [551]

551

Hannah Arendt, Elemente und Urspr"unge totaler Herrschafi(= The Origins of Totalitarianism, 1951), Frankfurt am Main 1955, 628.

Об этом же пишет (без ссылки на предшественников) А. Игнатов в недавней книге о восточноевропейском тоталитаризме [552] .

1.2.1.В социологической автотеории, догматизированной в эпоху сталинизма, устройство советского общества объяснялось тем, что здесь удалось достичь

«ликвидации противоречий между городом и деревней, между физическим и умственным трудом» и т. д. [553] Никому не придет в голову принимать это автометаописание за сколько-нибудь соответствующее действительности, которая окружала людей, живших в пору сталинизма. Но даже если оно и не документирует фактическое положение дел в тоталитарном государстве, то все же свидетельствует о логике, которой руководствовался тоталитарный режим. Автомодель дополняет тоталитарную практику, снимая фиктивным образом те противоречия, которые не могли быть устранены впрямь.

552

Assen Ignatov, Psychologic des Kommunismus.Studien zur Mentalitft der herrschenden Schicht im kommunistischen Machtbcreich, M"unchen 1985, 22 ff.

553

О проблеме снятия противоречий в сталинистской философии см. подробно: Boris Groys, The Problem of Soviet Ideological Practice. — Studies in Soviet Thought,1987, № 33, 191–208.

Что касается самой практики сталинизма, то ее цель заключалась прежде всего в том, чтобы уничтожить (универсальное для социальной жизни) различие между профанной и сакральной властью. По правдоподобной догадке Г. Федотова, личная свобода возможна лишь в таком обществе, где маркирована разница между градом Божьим и градом земным [554] . Этой самостоятельности двух властей, дарующей нам выбор, освобождающей нас от одно-однозначного социального отношения к верхушке общества, которое и есть рабство, в сталинизме не было.

554

Георгий Федотов, Рождение свободы (1949). — В: Г. Ф., Россия и свобода(Сборник статей), New York 1981, 246 и след.

Существует множество способов гасить противоречия и — шире — дифференциации. Например, с помощью медиирования (примирение двух контрастных элементов третьим), интеграции (включение одного из таких элементов в другой), простого суммирования и пр. Спецификой тоталитарного синтеза было снятие различия с Помощью двойной негации — отрицания обеих различающихся величин. Мазохист не видит в Другом себя как Другого. В самоотрицании личность беспощадна к себе как к Другому, как к личности, которая и есть ее Другое.

Соотношение профанной (государственной) и сакральной (партийной) власти при Сталине обусловливалось тем, что обе оказались безвластными, зачеркивающими одна другую и похеренными совместно. На низших уровнях управления этот организационный парадокс (слово «парадокс» не было бы столь частым в нашем тексте, если бы история, делающая себяпреходящей, хотя бы в сталинизме, не была бы парадоксом) выражался, допустим, в том, что директор некоего предприятия, будучи, как правило, членом партии, подчинялся секретарю партийной ячейки, который, будучи одним из штатных сотрудников этого предприятия в свою очередь подчинялся директору.

На первый взгляд кажется, что в макросоциальном масштабе сакрально-партийный аппарат доминировал над профанно-государственным. Отчасти это так. Партия сама по себе отнюдь не сакральна. Чтобы занять место сакрального института, она должна быть искусственным путем повышена в ее ранге, приподнята над государственными учреждениями, иметь власть не от мира сего (= не мотивированное практическими нуждами, иррациональное господство над обществом). Хозяйственные органы (наркоматы, позднее — министерства) контролировались экономическими отделами ЦК партии (таким образом, отдача хозяйственных распоряжений не была привилегией государственных чиновников, как это следует из квалифицирования тоталитаризма в качестве государственного капитализма), деятельность местных советов направлялась районными и областными партийными комитетами. Смысл государственной власти был опустошен. Но точно так же опустошалось и содержание партийной власти. Одной из задач, которые решал сталинский террор, являлось отрицание всемогущества партийной верхушки. Господствующее положение партийной бюрократии в стране, придающее ей некую сакральность, компенсировалось посредством того, что она периодически «вычищалась», подвергалась репрессиям, которые осуществлялись специальным учреждением (ГПУ, НКВД, МВД, МГБ), входившим, по меньшей мере формально, в систему государственного управления [555] . Авторитаризм, в обязательном порядке сопутствующий тоталитаризму, есть не что иное, как единственно мыслимый способ воплотить в жизнь программу, которая предполагает взаимообесправливание профанной и сакральной власти.

555

Вместе с тем периодически «вычищался» и сам карательный аппарат. Кроме того что Сталину хотелось бы замести следы своих террористических акций, он еще преследовал и цель не допустить главенства садистов-карателей над социумом, мыслившимся им как общество всеохватывающего подчинения.