Психолингвистика
Шрифт:
Другой видный психоаналитик, Альфред Адлер, ученик Фрейда еще с 1902 г., разошелся с Фрейдом в понимании роли сексуальных влечений, противопоставив им социально–обусловленные устремления. Адлеру мы обязаны такими понятиями, как "комплекс неполноценности", "комплекс превосходства", "влечение к власти".
Многие психоаналитические термины, как например, комплекс, нарциссизм, вытеснение(см.), уже давно стали метафорами и элементами повседневного языка.
С. в узком смысле слова — сексуальное извращение, при котором удовлетворение сопряжено
Век Просвещения отличался осознанной свободой сексуального поведения, и в этом смысле де Сад был человеком своей эпохи. Несомненно, однако, что он страдал тяжелым неврозом, который исказил его личность и лишил его возможности реализовать свою сексуальность гармоничным путем. Только с учетом этого можно понять, что по своим целям де Сад был не порнографом, а моралистом, и его сочинения — это свидетельства его борьбы с самим собой, попытки самооправдания человека, который является невольной жертвой своих пороков, описания того душевного "подполья", изучению которого впоследствии посвятят свою жизнь Фрейд и ученые–сексологи.
Уже Фрейд употреблял слово с. в расширительном смысле: он называл так насилие, связанное с получаемым насильником удовольствием, но не обязательно сексуальным. Впоследствии с. стали называть любые проявления ничем не оправданной сознательной жестокости, в том числе не только по отношению к людям, но и по отношению к другим живым существам. Нередко наблюдаемая у детей склонность мучить кошек или собак считается проявлением детского с. и должна насторожить родителей и педагогов.
Массовые случаи с., которые типичны для современных локальных войн и этнических конфликтов, свидетельствуют о том, что нравственные нормы могут рушиться под натиском социальной патологии (см. аномия). С., как и агрессия вообще, провоцируется беззащитностью потенциальной жертвы. Поэтому любой человек, в силу обстоятельств наделенный властью над другими людьми, а тем более — человек вооруженный, подвергается опасности стать садистом, хотя он заранее может и не подозревать о том, что в нем заложена такая склонность. Комендант концлагеря или надзиратель в тюрьме, уличенный в с. по отношению к заключенным, может дома вести себя как добропорядочный отец семейства. Это означает, что его подчинение социальным нормам поверхностно и сугубо ситуативно. Поэтому заключенные (в других случаях — люди другой расы или вероисповедания) вообще не воспринимаются как такие же люди, как сам наделенный неограниченной властью индивид или его близкие.
Страх в той или иной мере свойствен всем людям, сопровождая нас от рождения до смерти. Младенец испытывает с., когда не видит около себя мать; дети боятся собак и незнакомых людей; взрослые женщины — мышей и пауков; взрослые и смелые мужчины иногда испытывают с. высоты.
На фоне сильного с. пальто на вешалке может показаться затаившимся
С. перед неизвестным биологически необходим и подкреплен инстинктом самосохранения. С. предупреждает нас об опасности и побуждает к осторожности; последняя же — мобилизует наши чувства и мысли и помогает упреждать ошибки и уменьшает риск стать жертвой. Это касается не только простых житейских ситуаций, когда человек, плохо умеющий плавать, отказывается купаться в незнакомом месте. С., претворенный в предусмотрительность, в тактику действий, составляет важную часть профессионализма у лиц опасных профессий — спасателей, саперов, летчиков–испытателей.
Есть и совсем другой вид с. — это с. перед жизнью, которая всегда требует от нас ориентации в новых обстоятельствах, принятия решений, последствия которых мы не можем предсказать. Каждый новый шаг в жизни — будь то выбор профессии, устройство на работу, переезд в другой город, создание семьи — это риск. Любая новизна, любые перемены, к которым человек обычно стремится, — одновременно несут в себе не только возможности самореализации, но и угрозу нашему душевному равновесию, покою и устойчивости. Психологи называют этот вид с. "экзистенциальным", от слова экзистенция,существование.
Экзистенциальный с. как переживание в определенной степени присущ каждому здоровому человеку, — правда, он редко осознается нами как постоянный и неизбежный спутник на жизненном пути. Переживание экзистенциального с. коренится в самой сути человеческого существования: последнее можно представить себе как пирамиду, в основании которой лежит стремление к устойчивости, постоянству и покою, а вершина стремится к познанию нового, связям с другими людьми и к обусловленному такими целями риску. Любое приобретение грозит нам потерей, но тот, кто попытался бы построить свою жизнь, исходя из этого, просто перестал бы быть человеком.
Глубина и неизбежность экзистенциального с. известна человечеству с незапамятных времен. Это отразилось в разных изречениях, в том числе — в ставшей крылатой фразе римского поэта Катулла "лови мгновение". Однако мало кто знает, что в стихотворении, откуда взята эта фраза, Катулл вовсе не призывал жить по принципу "после нас — хоть потоп". Напротив, когда, обращаясь к возлюбленной, поэт говорит:
Не спрашивай меня, о Левконоя, какой конец нам даровали боги,он напоминает ей о драгоценной и непреходящей прелести и необходимости самых обыденных, домашних занятий.
Экзистенциальный с. — это одновременно с. перед жизнью и с. перед смертью. Бессилие человека, охваченного экзистенциальным с., потеря им смысла жизни — это центральная тема романов и рассказов великого писателя Франца Кафки. В романе французского писателя Альбера Камю "Чума" описано преодоление экзистенциального с. людьми, продолжающими выполнять свой долг в обреченном городе, охваченном эпидемией чумы (чума здесь — аллегория фашизма).