Психолингвистика
Шрифт:
Человек может победить экзистенциальный с., лишь выйдя за пределы себя самого — через любовь к другим, ближним и дальним, через труд и созидание.
Нередко с первого школьного дня учитель жалуется на неуемную энергию одних детей и вялость, флегматичность других. Родители признают, что за одним ребенком чуть ли не с рождения был "нужен глаз да глаз" и успокоить его непросто, а другого можно было надолго оставлять одного, да и теперь этот "тихоня" может часами перебирать какие–то винтики. Во всех этих случаях имеется в виду степень активности ребенка, определяемая его т. Правда, в приведенных
Т. — совокупность врожденных характеристик человеческого организма, он в большой мере определяет скорость и интенсивность реакций индивида на импульсы, исходящие как из внешнего мира, так и из глубин собственного организма. Люди с разным т. по–разному реагируют даже на простые физиологические ощущения — голод, шумы, по–разному переносят холод и жару, боль и стресс.
Эти различия заметили еще в древности. Основатель современной медицины, древнегреческий врач Гиппократ выделил четыре типа т. в соответствии со свойственными его эпохе представлениями о том, какая из четырех жидкостей, циркулирующих в организме, играет для данного человеческого типа определяющую роль. Это кровь, определяющая сангвинический тип; обычная желчь, типичная для холерика; черная желчь, доминирующая у меланхолика; слизь ("флегма"), характерная для типа флегматического. Русское слово т. происходит от лат. temperamentum, букв. — "смесь, сочетание": имелось в виду, что у каждого человека упомянутые "жидкости" присутствуют в определенных сочетаниях.
Представление о четырех типах т. пережило тысячелетия и уже в XVIII в. было развито великим немецким философом Кантом, который стремился увязать т. и характер(см.). Именно к Канту восходят привычные для нас "житейские" определения конкретного человека как "сангвиника" или "меланхолика". Кант считал, что для сангвиника характерна быстрая смена эмоций при малой их глубине. Холерик, напротив, хотя горяч и вспыльчив, но глубок; меланхолик реагирует не сразу, но при этом переживания меланхолика глубоки и длительны. Флегматик и реагирует замедленно, и по содержанию его эмоции не слишком глубоки.
В реальной жизни чистые типы т. встречаются крайне редко: человек слишком сложен, чтобы его можно было описать такой простой схемой. Тем более что склонность человека к быстрым или замедленным реакциям, его импульсивность или уравновешенность, глубина переживаний или их поверхностность только до известной степени определяются т. Как существо социальное, человек вынужден приспосабливаться к другим людям, и, считаясь с ожиданиями семьи, друзей, окружения и вообще с требованиями жизни, он способен при необходимости умерять свой пыл или же заставлять себя быть более энергичным, преодолевать надежду на "авось" и природную лень.
Хотя с т. рождаются, но, чтобы жить в мире с собой и другими, человек вынужден помнить, что он существует в мире других людей, каждый из которых тоже наделен особым т. и, что не менее важно, имеет свои цели и желания, свой характер. Это еще трудно для ребенка, но возможно с того момента, когда человек осознает себя как "Я", который должен взаимодействовать с Другим, понимаемым как "Ты", т. е. в диалоге равных и необходимых друг другу личностей. Внимание к отношениям "Я" и "Ты" смягчает зависимость человека от "неудобных" для него и для других черт его т., таких, как природная застенчивость, раздражительность или медлительность.
В какой мере от т. зависят поступки человека? Нередко в значительной. Как определяющий "психофизиологическую базу" характера(см.), т., казалось бы, не подлежит оценочному суждению: недаром мы говорим "неудержимый т.", но не говорим "скверный т.". Мы не противопоставляем сангвиника меланхолику как лучшее — сомнительному. Тем не менее в разные исторические периоды и в разных культурах те или иные типы т. оказываются выделенными как социально и культурно предпочтительные. Об этом свидетельствуют памятники литературы прошлого и литература настоящего.
Например, в исландских сагах бешеным, неукротимым т. обладают не только герои, но и героини, что непредставимо для русской традиции: неистовымможет быть Протопоп Аввакум, но не его жена. В культуре Японии воинам–самураям в пределах кодекса самурайской чести положено открыто демонстрировать свирепость и готовность умереть за честь рода, в то время как представителям других сословий в ряде обстоятельств японская культура предписывает внешнее беспристрастие, в силу чего полагается скрывать самые естественные чувства, в том числе — скорбь по умершим близким, т. е. проявлять сверхсдержанность вне зависимости от т.
Оправдывает ли т. поступки, которые мы считаем неблаговидными или неуместными? Скорее объясняет, чем оправдывает. Впрочем, в законодательстве многих стран оговорено, что человек, совершивший преступление в состоянии аффекта, т. е. ослепленный эмоциональным взрывом, может рассматриваться как жертва собственного т. и потому заслуживает смягчения наказания.
Примеры, анализируемые ниже, частью взяты из литературы, частью — из биографий выдающихся личностей.
Подчеркнем еще раз, что, относя конкретного человека к тому или иному типу т., мы лишь эскизно обрисовываем его как личность.
Холерик.Несомненным холериком была Марина Цветаева — великий русский поэт (1892–1941). Рано сформировавшаяся как личность, она вкладывала максимальную полноту страсти во все, что она делала. Накал и глубина ее чувств раскрыты в ее стихах и прозе, но не в меньшей степени — в письмах и дневниковых заметках. Она сама писала о своей "безмерности в мире мер". Она действительно безмернолюбила своих детей, родных и друзей; она испытала страстную любовь не только к людям, которых она мало знала, но даже к тем, с кем она вообще не была лично знакома — это великий немецкий поэт Р. М. Рильке, с которым Цветаева только переписывалась, и великий русский поэт Борис Пастернак, при встрече с которым до своей эмиграции она лишь обменялась несколькими словами.
Революция, голод, эмиграция были судьбой целого поколения русских людей разных сословий. Жизнь большинства сложилась драматически, но мало кто бедствовал так, как Цветаева. Девизом ее было "ответ один — отказ". Именно как законченный х. Цветаева не могла бы прожить благополучную жизнь. Достаточно вспомнить ее ранний романтический брак с Сергеем Эфроном, юношей, которого она вскоре разлюбила. Но когда через десять лет он пропал без вести в Белой Армии, она обещала себе "пойти за ним, как собака" — и сдержала слово, хотя спустя еще двадцать лет путь этот привел ее к самоубийству.