Психолог, или ошибка доктора Левина
Шрифт:
Особенно сильно страдал Лева, если ему сообщали об этом женщины, слегка разочарованные его тормозным характером. Если же ему об этом сообщали мужчины, он просто предавался тихой скорби и философским размышлениям.
В юности Лева часто пытался понять механизм этого торможения, этого изъяна, этого недостатка – ибо нормальный человек, как ему казалось, либо избегает ситуаций, в которые не хочет попадать, либо уж плывет по течению, отдается стихии, в которую попал, третьего не дано, но Лева всегда выбирал именно третье, мучительное, глупое
То есть поступил разумно…
Если же спросить об этом предмете мое (автора этой книги) мнение, то ответ вряд ли устроил бы Леву, и я не уверен, что устроит он и читателя: автор не знает, к какой породе людей надо отнести Леву. Здесь действует принцип отражения (или обратного взаимодействия) – поскольку Лева и сам никогда не относил себя ни к какой группе или породе, то и любая группа или порода тоже (ну как бы в ответ) с негодованием, если б могла, исключила его из своих рядов.
Но об этом потом…
Так вот, в те годы, о которых идет речь, Ира Суволгина, женщина двадцати пяти лет, была страстно увлечена психодрамой.
Психодрама была в те годы вещью новой, прогрессивной и страшно интересной. Ее, в общем-то, не признавали официально, но и не запрещали тоже. Ей отводилась роль как бы такого не очень понятного факультатива, психологического хобби, и вот этот-то факультатив Ира и организовала в клубе «Солярис». Для старшеклассников.
Выглядело это примерно так.
Люди садились в кружок и начинали просто разговаривать.
… На первом занятии Ира поискала вокруг глазами и сразу наткнулась на глаза Левы, которые (глаза), видимо, показались ей наиболее подходящими для начала.
– Тебя как зовут? – дружелюбно сказала она и улыбнулась.
– Лева, – сказал Лева и тоже попытался улыбнуться. Это получилось у него вымученно и жалко, и он сразу мучительно покраснел.
– Отлично, – сказала Ира. – Давай начнем с тебя, если не возражаешь.
– Не возражаю, – сказал Лева и уставился на дрожащие пальцы Иры, которая лихорадочно листала блокнот.
Ира попросила его рассказать о ситуации, которая Леву беспокоила, например, в детстве, больше всего.
Лева попросил разъяснений, и Ира разъяснила, что психологические проблемы, особенно у детей, как правило, проявляются в какой-то простой жизненной ситуации, которая повторяется и, повторяясь, приносит в жизнь человека дискомфорт, чувство незащищенности и даже подавленности.
В которой человеку, короче говоря, плохо, а избавиться от этой повторяющейся ситуации он никак не может.
Лева подумал и честно сказал, что в детстве больше всего не любил ходить в магазин.
Раздался дружный смех.
Ира осуждающе глянула на старшеклассников и мягко уточнила:
– А почему?
– Потому что мне было трудно разговаривать из-за заикания… – сформулировал Лева, честно глядя в глаза Иры и пытаясь понять, что будет дальше и зачем все это нужно.
Ира задумалась.
– Ну,
– Н-ну… Сейчас я это… п-п-почти уже здоров, – сказал Лева, и в зале опять раздался дружный женский смех. Народ решил, что Лева шутит, придуривается, и только Ира Суволгина поняла, что – нет.
– Ну хорошо, – деловито сказала она. – Давайте разделим роли и попытаемся понять, что же происходит с человеком в такой ситуации и как ему решить свою внутреннюю проблему. Кто будет мамой Левы?
Поднялось несколько рук.
– Ты, – кивнула Ира и начала записывать что-то в блокнот (видимо, список ролей). – А папой? – (Мальчиков было раз-два и обчелся, и хотя желающих среди них не было, кого-то там быстро назначили, Лева даже не хотел смотреть в его сторону, настолько все это было глуповато.) – Теперь так… учитель? Врач? Продавец в магазине? Ну, например… младший брат? – (Лева удивился, поскольку Ира явно не могла знать, что у него есть младший брат, но потом понял, что просто было нужно как можно больше ролей, и она создала эту роль просто так, условно.)
Народ пошумел, возбужденный предстоящим действием, и когда все успокоились, Ира вежливо попросила Леву начать рассказ.
Лева подумал и сказал примерно следующее:
– Мама просит меня пойти в магазин. Потому что она устала после работы. Она просит: купи триста граммов любительской колбасы. И батон хлеба.
– И кефира! – крикнул кто-то.
– И водки! – пробасил «папа», но Ира опять осуждающе глянула в ту сторону, даже особо не останавливаясь взглядом, но сразу стало абсолютно тихо.
– Нет, – твердо сказал Лева. – Водки мне не продадут, потому что я еще маленький. Мне двенадцать лет. И вообще папа редко пьет. Только в гостях.
Опять раздался смех, но уже потише. Все ждали продолжения.
– Но я знаю, – сказал Лева, – что в магазине мне будет т-трудно сказать, чего мне надо. Я начинаю о-отказываться.
– В тебе просыпается страх речи? – подсказала Ира.
– Ну да… – сказал Лева. – Мама знает, что я боюсь, но она считает, что я должен, ну это… С-с-с…
– Справиться? – подсказала Ира. – Тренироваться?
– Да, тренироваться, – согласился Лева и понял, что уже очень сильно вспотел.
– Знаешь что… – сказала Ира. – Во-первых, спасибо тебе большое, что ты согласился стать, так сказать, первым «подопытным кроликом». Во-вторых, в нашем первом семинаре я тоже хочу играть одну роль. Это будет роль Левы. Я буду – не всегда, а иногда – говорить то, что мог бы сказать ты. А ты меня будешь поправлять. Ладно?
… Лева кивнул. Это его вполне устраивало.
И психодрама (которую Ира всегда называла просто «семинаром», чтобы не произносить имя господа всуе) – началась. Сначала Леву сильно утомлял этот невыносимый балаган. Но незаметно он взял – и втянулся.