Психологи тоже шутят
Шрифт:
Автор данной книги не хочет нарушать эту традицию и тоже не отказался бы иметь среди своих читателей побольше влиятельных людей — и начальников, и бизнесменов, и политиков, и криминальных авторитетов. Он бы не возражал, если бы его книгу прочитали олигархи, президенты богатых стран и руководители международных корпораций. Что же до психологов, ученых и собирающихся таковыми стать, то они тоже могут прочитать книгу, но это уже будет полезным скорее для них, чем для автора. Хотя, если честно, автор больших претензий не имеет и согласен на любого читателя, лишь бы он был и притом не в единственном числе.
Глава 1. Ген психологизма
Бытует мнение, будто люди становятся психологами не ради того, чтобы помочь
Ненормальность большинства психологов вписывается в один из основных законов, открытых психологической наукой: сапожник всегда ходит без сапог. В применении к психологам он означает, что, призванные лечить других людей, они сами, как правило, не вполне здоровы, а, выбирая себе стезю профессиональной деятельности, предпочитают заниматься тем, чего им самим недостает. Этот закон имеет и более частные проявления. Так, например, давно подмечено, что психологи, которые плохо видят, изучают зрительное восприятие, плохо слышащие — слуховое, склеротики изучают память, а неважно соображающие — мышление.
Но любое правило имеет исключения. Многие из психологов — весьма разносторонние люди, оказавшиеся в психологии совершенно случайно. «Я ученый по необходимости, а не по призванию», — сознался однажды один из самых уважаемых психологов — 3. Фрейд. — «В действительности я прирожденный художник. Мне удалось обходным путем прийти к своей цели и осуществить мечту — остаться писателем, сохраняя видимость, что я являюсь врачом».
Вследствие существования большого количества исключений, закон «сапожник всегда ходит без сапог» объясняет хотя и многое, но далеко не все в профессиональном самоопределении психологов. Некоторые из них приобщаются к своей профессии другими путями. Так, например, есть личности, которые, прочитав в детстве две-три популярные книги по психологии, узнают оттуда, что психологии приходится очень туго, ей недостает всего того, что есть у благополучных — естественных — наук, а для того, чтобы все это у нее появилось, ей нужен своей Эйнтштейн. И, воспринимая подобные стенания как объявление «требуется Эйнштейн», приходят пособить больной науке.
Кстати, приход в психологию «по объявлениям» стал типовым в последние годы благодаря тому, что банкам и другим коммерческим структурам понадобились люди, называющие себя психологами. Ясно, почему это произошло. Глава коммерческой структуры может, конечно, уволить кого-либо или забраковать при приеме на работу, равно как и совершить обратные действия — взять кого-то на теплое место, опираясь лишь на свое личное мнение и вообще просто так. Но для того, чтобы снять с себя всякую ответственность за результат, все это проще делать с опорой на психологические тесты и прочие процедуры, которые называются «ассессмент». Тем более, что свой, да и просто разумный (а другого держать не надо) психолог, всегда предусмотрительно спросит, каковы должны быть результаты тестирования. Если же не спросит, то его самого можно подвергнуть ассессменту, передав контроль за процедурой в более надежные руки. В общем психологи оказались очень полезными людьми, и спрос на них быстро превысил предложение психологических вузов. К тому же то, что требовалось от них, мог сделать каждый. И поэтому коммерческие фирмы стали вербовать психологические кадры с помощью объявлений типа «Требуется психолог до 35 лет. Психологическое образование необязательно», на которые тут же откликнулись представители самых разных раздавленных нашей рыночной экономикой профессиональных групп.
Подобные психологи, рекрутированные со стороны, имеют целый ряд выгодных отличий от своих коллег, пять лет
От «психологов по объявлению» несколько, хотя и не слишком значительно, отличается еще один их вид — «психологи по назначению». Например, в нынешней российской армии сложился такой, безусловно, прогрессивный порядок. Всех офицеров, как сказано в их характеристиках, «имеющих опыт работы с людьми», приказом командира части назначают психологами. В результате, не только бывшие политработники находят себе новое и вполне достойное применение, но и по количеству психологов наша армия сейчас уже не слишком отстает от американской, где психологов больше, чем генералов. И за ее психологический настрой, а, значит, и моральный дух, теперь можно не беспокоиться. У «психологов по назначению», впрочем, тоже есть важный недостаток: они не конвертируемы. То есть за пределами воинской части их не признают психологами, а офицера, даже «имеющего опыт работы с людьми», можно назначить психологом в армии, но не в гражданской жизни.
К «психологам по назначению» близки те дети современной российской демократии, которые иногда, не понимая, какое счастье на них свалилось, считают себя ее жертвами. Так, скажем, у автора этих строк однажды попросил консультации человек, которого на предприятии, где он трудился, выбрали психологом, не объяснив при этом, что он должен делать в новом для себя качестве. Все попытки разъяснить неофиту, что психолог — это не выборная должность, а профессия, требующая, как минимум, пятилетней подготовки, успеха не возымели.
Но, разумеется, главный фактор, под влиянием которого в нашей стране все происходит, это не гримасы рынка, демократии или чего-то еще, а простая случайность, хотя про нее принято говорить, что она — непознанная закономерность. Психология — и тут не исключение. Основная часть попадающих на скамьи психологических вузов — это люди, которые случайно оказались поблизости. Но их тоже нельзя считать неполноценными психологами. Со временем они начинают разделять основные признаки своей профессии: потихоньку сходят с ума, начинают метить в Эйнштейны, непонятно выражаться и так далее.
В популяции психологов случайные лица отчасти уравновешиваются закономерными психологами или «психологами по необходимости». Их происхождение обусловлено не только законом «сапожник всегда ходит без сапог». Психически неустойчивый человек может не только стать психологом, но и заняться чем-то другим, например, заседать в каком-нибудь правительственном или законодательном органе, где таких людей сейчас большинство. Человек с какими-либо частными сенсорными или интеллектуальными недостатками тоже не обречен на психологическую карьеру. Тот, кто плохо видит, может стать не только специалистом по зрительному восприятию, но, скажем, водителем или машинистом; тот, кто плохо говорит, — не только изучать речевое поведение, но и стать оратором или спикером в каком-нибудь представительном органе; тот, кто плохо соображает, вообще имеет в нашем обществе практически неограниченные перспективы. А вот если человек — психолог «по происхождению», т. е. его родители тоже психологи, то другого выхода, кроме как стать психологом, у него, как правило, нет. Это — так называемая «социальная наследственность». Соответствующая закономерность может быть элементарно подтверждена эмпирически: почти все дети известных психологов — тоже психологи, а все лучшие студенты факультета психологии МГУ имеют хорошо известные в нашем психологическом сообществе фамилии.