Психология сказки. Толкование волшебных сказок
Шрифт:
В верхней части мы имеем пять действующих лиц вместо четырех, как это было представлено в сказке «Три перышка», следовательно, здесь изначально представлена совершенно другая структура. Можно отметить, что перед нами обыкновенная, сбалансированная семья; и хотя в ней есть некоторый перевес в сторону мужского начала, по сравнению с женским, все же нет недостатка в чем-либо жизненно важном. Ниже линии порога сознания помещены царевна-лягушка и ее отец.
Таким образом, ее отец, о котором упоминается только в конце нашей сказки, налагает на свою дочь проклятие, переносящее ее из области сознания в глубины бессознательного. Этим он изменяет
Кто же такой отец царевны-лягушки? Кто является отцом анимы? В большинстве европейских сказок, в которых ощутимо влияние христианства, отцом анимы выступает дьявол. Но в европейских странах, где влияние христианства не так велико, он предстает перед нами в образе Бога (который являлся предшествующим по времени). Например, в германских странах отец анимы появляется в образе старика с характером Вотана; в еврейских преданиях он – старый бог пустыни или демон; в исламских волшебных сказках – это великий джин, который является языческим демоном доисламских времен. Таким образом, отец царевны-лягушки может служить олицетворением предшествовавшего образа Бога, который противоположен новому господствующему Бого-образу и вытеснен им. Новая управляющая доминанта сознания обычно накладывается на более старый образ того же рода, и часто между ними существует скрытая напряженность. Именно это является причиной того, что происходит с анимой.
Особое значение это имеет для практической жизни; например, часто мы видим, что анима мужчины является какой-то устаревшей. Нередко она связана с историческим прошлым, и это объясняет, почему мужчины, такие смелые новаторы в сознательной жизни, склонные к любым изменениям и реформам, становятся сентиментальными консерваторами, как только подпадают под влияние настроения анимы. Они могут быть удивительно сентиментальными; например, совершенно безжалостный бизнесмен, который не задумываясь разоряет других людей, может распевать детские песенки под рождественской елкой, словно он не способен обидеть даже мухи. В это время его анима возвращается в традиционный мир детства. То же самое можно наблюдать и в сфере интимных отношений (эроса); например, когда существует вера в установленные порядки, которой придерживаются некоторые мужчины. В этом также видно влияние анимы. Именно благодаря подобным представлениям мужчины оказываются крепко привязанными к прошлому. Женщины, которые, как известно, более консервативны в сознательной жизни (считается, что они до сих пор мешали бы суп палочкой, если бы мужчины не изобрели ложку), часто обладают анимусом, взгляд которого направлен в будущее, и талантом, способствующим изменениям. Часто это проявляется в интересе женщин к разнообразным новым движениям. В Древней Греции культ Диониса в первую очередь был воспринят и почитался именно женщинами. И даже христианские общины поначалу держались на религиозном воодушевлении женщин, а не мужчин.
Когда старый Бого-образ привязывает аниму к прошлому, тогда, естественно, между новым сознательным аттитьюдом и более старым снова открывается, и из нее появляется анима. Таким образом, в сущности верно предположение братьев Гримм, что рассказывание сказок относится к языческому прошлому. В соответствии с русской версией, царевна-лягушка рассказывает сказки, и все же она никак не может подняться на уровень реальности, где правит царь. Настоящий конфликт между фигурами двух отцов. С подобной ситуацией можно столкнуться, если существует некий конфликт в бессознательном: когда одно бессознательное содержание сталкивается с другим, которое, вместо того чтобы ответить ему, наносит удар совершенно другому, и таким образом осуществляется непрямое воздействие. Наглядной иллюстрацией этого может служить известная сказка, в которой хозяйка ругает кухарку, которая, в свою очередь, бьет на кухне служанку, а та пинает собаку, после чего она кусает кошку и т. д. Конфликт «передается» от одного к другому и каждый раз проявляет себя в совершенно иной сфере,
Часть вторая
Глава 7
Тень, анима и анимус в волшебных сказках
Хотя почти все в волшебных сказках в конечном счете вращается вокруг символа Самости (или «упорядочивает» с его помощью), во многих из них также можно обнаружить мотивы, заставляющие нас вспомнить о таких понятиях Юнга, как тень, анимус и анима. В дальнейшем я дам интерпретацию образцов каждого из этих мотивов. Но прежде чем перейти к этому, нам еще раз необходимо осознать, что мы имеем дело не с личными, индивидуальными аспектами человеческой психики, а с лежащими в ее основании объективными безличными субструктурами.
Сама по себе фигура тени отчасти принадлежит личному бессознательному, отчасти – коллективному. В волшебных сказках может проявить себя только коллективный аспект, например тень героя. Эта фигура возникает в качестве героя-тени, более примитивного и инстинктивного, нежели сам герой, но вовсе не обязательно стоящего ниже него в нравственном отношении. В некоторых волшебных сказках герой (или героиня) не имеют спутника-тени, однако имеют в своем психическом облике как положительные, так и отрицательные черты, порой явно демонические. Следовательно, мы должны задать себе вопрос, какие психологические обстоятельства влияют на то, что образ героя расщепляется на светлую фигуру и зловещего компаньона. Подобное разделение часто имеет место в сновидениях в тех случаях, когда сначала появляется не известная сновидцу фигура, и тогда наметившийся раскол указывает, что подступившее содержание только частично приемлемо для сознания.
Осознание чего-либо предполагает выбор, осуществляемый эго. Обычно только какой-нибудь один аспект бессознательного содержания можно осознать за раз, вследствие чего другие аспекты отвергаются сознанием. Поэтому тень героя являет собой тот аспект архетипа, который был отброшен коллективным сознанием.
Несмотря на то что фигура тени в волшебных сказках является архетипической, из характерного для нее поведения можно многое узнать об ассимиляции тени в личностной сфере. В качестве иллюстрации я возьму норвежскую сказку «Принц Кольцо». (В моем распоряжении имеется ее вариант под названием «Снати-Снати» – из составленного Аделиной Риттерхаус сборника народных сказок: «Die Neuislandischen Volksmarchen», Halle, 1902.) Будучи принадлежащей сфере коллективного, эта сказка тем не менее дает нам аналогии для понимания трудностей, связанных с интеграцией тени в индивидуальной сфере, и показывает, какие черты этого процесса являются типичными и всеобщими.
Королевский сын, Ринг (Ring – «Кольцо» – Прим. рус. пер.), возвращаясь как-то с охоты, был зачарован видом стремительно бегущей оленихи, особенно его поразило золотое кольцо, сиявшее вокруг ее рогов. Пустившись за ней в погоню, он отбился от своих спутников и незаметно попал в густой туман, в котором потерял преследуемое животное из виду. Долго королевский сын выбирался из леса, пока наконец не выехал к берегу моря, где увидел женщину, склонившуюся над бочкой. Приблизившись, он увидел на дне бочки золотое кольцо, а женщина, словно угадывая его желание, предложила ему взять его. Когда королевич потянулся к кольцу, то обнаружил, что у бочки обманное дно: чем глубже он засовывал в нее руку, тем дальше оказывалось кольцо. Когда он почти наполовину свесился через край бочки, женщина резко подтолкнула его внутрь, быстро задраила крышку и покатила бочку к набегавшей волне прибоя. Отхлынувшая волна унесла бочку с королевичем далеко в море. Прошло много времени, прежде чем бочку прибило к берегу, и королевич, выбравшись из своего заточения, обнаружил, что находится на незнакомом острове. Не успел он хорошенько осмотреться вокруг, как огромный великан с любопытством приподнял его высоко воздух и понес к себе домой, чтобы показать своей жене-великанше. Супружеская чета уже немолодых великанов обращалась очень приветливо с королевским сыном и выполняла любое его желание. Великан охотно показал юноше свои сокровища, запретив лишь заходить на кухню. Постепенно королевича стало разбирать любопытство, ему захотелось узнать, что же находится на кухне, и дважды он почти уже был готов переступить ее порог, но что-то его останавливало. На третий раз ему все-таки хватило смелости зайти туда, и он увидел там собаку, повторившую несколько раз человеческим голосом: «Выбери меня, принц Ринг! Выбери меня!»
Спустя некоторое время великаны, предчувствуя близкую смерть, сказали Рингу, что они собираются оставить этот мир и предлагают ему выбрать себе что-нибудь из их сокровищ. Королевичу вспомнилась настойчивая просьба собаки, и он попросил подарить ему то, что находится на кухне. Великанам не очень понравился его выбор, но в конце концов они согласились. Собака, которую звали Снати-Снати, узнав, что теперь она будет с Рингом, прыгала от радости как безумная, так что принц был даже немного напуган.