Психология терроризма и противодействие ему в современном мире

Соснин Вячеслав

Эффект сдвига к риску был впервые обнаружен в 1962 г. Дж. Стоунером. Он предлагал участникам эксперимента сначала зафиксировать свое личное мнение по ряду вопросов, включавших рискованную альтернативу (например, должна ли футбольная команда при равном счете идти на рискованную атаку, открывая ворота в последние минуты матча; следует ли вкладывать деньги в рискованное дело, сулящее большую и быструю прибыль, и т. д.). Оказалось, что в ходе последующего совместного обсуждения 12 из 13 групп согласились на более рискованную альтернативу. Более того, после группового обсуждения индивидуальные мнения участников тоже сдвигались в направлении более рискованных вариантов решения (Stoner, 1968).

Позднее

в ряде исследований было показано, что в ходе групповой дискуссии происходит усиление той позиции, которую в более мягкой, менее категоричной форме разделяли большинство участников. Чем сильнее групповая идентичность участников обсуждения, чем выше их сплоченность, тем больше вероятность поляризации и сдвига к риску (Abrams et al., 1990). Причем экстремисты, с самого начала занимающие крайнюю точку зрения по отношению к остальным участникам обсуждения, сдвигают ее еще к более крайней позиции. С точки зрения теории самокатегоризации эффект поляризации объясняется ориентацией участников дискуссии на прототипический образ своей группы: сдвиг происходит в направлении той точки зрения, которая представляется наиболее ярким маркером принадлежности к данной группе.

Другой немаловажный фактор сдвига к более радикальной позиции состоит в том, что изначально предрасположенные к определенному мнению участники выдвигают больше аргументов в его пользу, чем в пользу других альтернатив: аргументы уже «заготовлены», легко доступны, для их формулирования требуется меньше когнитивных ресурсов. Как справедливо замечает К. Санштейн, если на молитву собрались люди, большинство которых считают, что США ведут борьбу против ислама, что американские солдаты стремятся уничтожить и унизить мусульман, то они выскажут гораздо больше аргументов в подтверждение такой позиции, чем в ее опровержение (Sunstein, 2002). Кроме того, даже если у кого-либо из участников обсуждения нет еще своего отчетливого мнения по этому вопросу, он будет стремиться принять точку зрения большинства, чтобы сохранить свою принадлежность к группе.

Сдвиг к риску стимулируется и конкуренцией между самими террористическими организациями. Террористические группы часто соперничают друг с другом за деньги спонсоров, за влияние на политическую арену своего региона. Это вынуждает их идти на все более и более жестокие и рискованные операции, опережая друг друга и стремясь привлечь к себе внимание СМИ. В России примерами такого соперничества может служить конкуренция между боевыми командирами чеченских террористических бандформирований. За рубежом такое соперничество неоднократно разгоралось между Ирландской национальной освободительной армией, Ирландской республиканской армией (ИРА), а также выделившейся из нее группировкой «Настоящая ИРА»; между Народным фронтом за освобождение Палестины и Организацией освобождения Палестины, между «Светлым путем» и революционным движением «Тупак Амару» в Перу, наконец, показательный пример – непрекращающаяся конкуренция между «Хезболла» и «Хамас».

Важной характеристикой террористической группы является высокая конформность ее участников (Post, 1986). Чем релевантнее для группы объединяющий ее признак, тем более конформной она становится (Кричевский, Дубовская, 2001). В террористических группах чаще всего таким основанием является религия или идеология, значительно реже встречается однородность по этническому составу, возрасту и полу. Это означает, что предлагаемая лидерами террористических групп интерпретация священных текстов и мнений духовных авторитетов будет разделяться даже в том случае, если она внутренне противоречива и непоследовательна для новобранца

или стороннего наблюдателя. Увязывая свои решения с религиозными ценностями, разделяемыми членами группы, лидер усиливает их конформное поведение и готовность подчиняться.

Необходимость конспирации делает непроницаемыми границы группы изнутри: тот, кто покидает группу, угрожает безопасности остальных ее членов (Inside Terrorist Organizations, 2001). Санкции за нарушение групповых норм, инакомыслие или неподчинение могут быть чрезвычайно жестокими. Осознание внешней угрозы заставляет членов группы искать внутренних врагов. Страх террористов быть преданными часто сознательно усиливается лидерами террористических групп с целью избавления от инакомыслящих и укрепления собственного влияния.

Так, например, в феврале 1969 г. японская полиция обнаружила в заснеженных горах поблизости от Токио 14 тел, принадлежавших членам «Красной армии». В период с декабря 1971 по февраль 1972 г. «Красная армия» жестоко расправилась, по меньшей мере, с 13 своими членами, на тот момент их число составляло треть всего личного состава. Все они были обвинены в «пораженчестве» и подвергнуты мучительной смерти, некоторые были сожжены живьем. Другая террористическая организация – «Абу Нидал», известная также как «Черный сентябрь» или «Арабский революционный совет», – на протяжении своей деятельности уничтожила значительную часть своих членов (Farrell, 1990; Seale, 1992, 2002). В Ирландской республиканской армии постоянно действует служба внутренней безопасности, защищающая организацию от агентов спецслужб (Horgan, 2005).

Обособленность террористической группы от окружающего мира обусловливает все большее и большее вовлечение в террористическую деятельность, способствует формированию чувства безысходности. Например, М. Бауман, бывший член немецкой террористической группировки «Движение 2 июня», так описывает свои переживания: «Группа становится все более замкнутой. Чем больше внешнее давление, тем больше вы держитесь друг друга, тем больше ошибок совершаете, тем больше давление внутри… Эта сумасшедшая концентрация внимания на протяжении всего дня, все это приходит к своему ужасному финалу, когда в группе уже нет чувствительности: только жесткая концентрация, подталкивание друг друга к действиям, и все это заходит все дальше и дальше, становится все хуже и хуже» (Baumann, 1979).

В ситуации межгруппового конфликта, одной из крайних форм которого является терроризм, группы с более жесткой регламентацией поведения действуют более агрессивно, чем группы, в которых отступления от правил считаются допустимыми. Регламентированность повседневной деятельности группы тем выше, чем больше формальных и неформальных правил определяют жизнь группы и чем серьезнее санкции за их незначительное нарушение. Таким образом, демонстративная жестокость лидеров по отношению к членам террористической группы, нарушившим ее внутренние правила, является одним из условий поддержания конформности и готовности группы к крайним, бесчеловечным формам борьбы с внешним врагом.

Вслед за Г. Триандисом (Триандис, 2007) можно предположить, что вероятность выбора группой крайних, силовых форм борьбы и эскалации межгруппового конфликта тем выше:

– чем более группа ориентирована на коллективизм, чем более она инструментальна;

– чем более высоким показателем дистанции власти она характеризуется;

– чем более в ней поощряется ориентация на достижения и социальная активность;

– чем более диффузно ее социальное восприятие;

– чем более жесткими являются ее внутригрупповые нормы.