Психология женского насилия. Преступление против тела
Шрифт:
Последствия женского сексуального насилия в значительной степени недооцениваются жертвами по нескольким причинам. А именно: большее чувство стыда, связанное со злоупотреблением со стороны матери или других женщин; преобладающее в социуме представление о мужчинах-преступниках и женщинах-жертвах; сложная и сильная эмоциональная привязанность детей к их матерям или женщинам-опекунам и страх, во многих случаях оправданный, что им не поверят. Идея о том, что некоторые матери или женщины детородного возраста совершают сексуальное насилие в отношении детей, является в обществе недопустимой, она бросает вызов идеализированным представлениям о материнстве и женственности.
С признанием существования материнского сексуального насилия дело обстоит сложнее, нежели с признанием материнского физического насилия. Даже после того как впервые был выявлен «синдром избиваемого ребенка» и ему дали определение, чувства возмущения и недоверия по-прежнему присутствуют среди широкой аудитории.
Табу материнского инцеста остается поразительно мощным, что затрудняет его концептуализацию: «Сохранение в секрете и отрицание сексуального насилия по-прежнему остается обычным делом, особенно когда человек, совершивший действия насильственного характера, является женщиной» (Saradjian, 1996, p. xiii). Беспрепятственный доступ к детям, который есть у женщин – матерей, нянь, детских медсестер, гувернанток и помощниц по дому, а также интимный характер их обычного взаимодействия с детьми (например, во время купания, переодевания, кормления, смены подгузников, нанесения кремов и лосьонов) позволяют женщинам чрезвычайно легко совершить насильственные действия в отношении детей и злоупотреблять своими полномочиями именно в рамках ухода за ними. Эти факторы позволяют также скрыть эпизоды насилия, что предоставляет множество возможностей для первертного обращения с детьми. Сама женщина-насильник зачастую не дифференцирует сексуальный контакт с детьми и искреннюю привязанность к ним, что отражает ее собственный детский опыт. Ранний опыт сексуального насилия может предрасположить женщину к совершению впоследствии преступлений насильственного сексуального характера в отношении детей.
Криминальная статистика показывает, что в 1995 г. в Англии и Уэльсе 4600 мужчин и 100 женщин были осуждены по предъявленным им обвинениям в сексуальных преступлениях против детей и еще в 2500 случаях были вынесены предупреждения (Home Office, 1995). Были проанализированы процессуальные дела со случаями сексуального насилия, где жертвам было менее 16 лет. В результате оказалось, что 1350 дел закончились вынесением предупреждений, 34 из них – предупреждения женщинам. В 3284 случаях последовало предъявление обвинения, только 30 – женщинам, и 2554 обвинительных приговора, 19 из которых было в отношении женщин. В «Криминальной статистике» 1997 г., документировавшей зарегистрированные по Англии и Уэльсу за этот год преступления, указано, что из 6500 преступников, признанных виновными в сексуальных преступлениях во всех судебных инстанциях, только 100 были женщинами. Это вновь указывает на существенное расхождение между зарегистрированным количеством преступников мужского и женского пола, совершившими преступления на сексуальной почве.
В исследовании Грубина по вопросам сексуального насилия в отношении детей, выполненном для Home Office, говорится, что зарегистрированные случаи сексуального насилия, совершенного женщинами, довольно нетипичны (Grubin, 1998). По данным «Криминальной статистики», менее 1 % преступлений сексуального характера совершалось женщинами, хотя выборки среди преступников показывают б'oльшие цифры (Home Office, 1998). Так Краиссати и Мак-Клерг (Craissati, McClurg, 1996) отмечали, что в 7 % сексуальных злоупотреблений, о которых сообщали взрослые мужчины, сексуальными преступниками были женщины, а в США 22 % подростков-правонарушителей мужского пола с историей сексуального насилия заявили, что их насильником была женщина (Ryan et al., 1996). Меньшие показатели, опубликованные в «Криминальной статистике», которые основывались на задокументированных преступлениях, являются, как полагает автор, свидетельством того, насколько трудно определить и выявить сексуальное насилие в отношении несовершеннолетних, совершаемое преступниками женского пола:
Вопрос о женщинах как о преступницах, совершающих сексуальное насилие в отношении несовершеннолетних, начали рассматривать всерьез только в последние 15 лет, и реальный масштаб этой проблемы определить гораздо сложнее, чем в случае с преступниками мужского пола. Разумеется, часть трудностей, связанных с определением масштаба проблемы, обусловлена определением сексуального насилия как такового, поскольку женщинам западных государств, в отличие от мужчин, предоставляется б'oльшая свобода в плане физического взаимодействия с детьми. К тому же открытая сексуальная активность между взрослой женщиной и мальчиком может и не расцениваться последним как «сексуальное насилие», даже если он эмоционально не готов к этому и в результате подобной активности оказывается психологически дестабилизирован (Johnson, Shreier, 1987). Действительно, несмотря на свое смятение, несовершеннолетний может быть воодушевлен и склонен рассматривать произошедшее как свидетельство его мужественности и половой зрелости.
Это наводит на мысль о другой причине малого количества свидетельств материнского сексуального насилия, а именно в определенной двусмысленности
Определение сексуального насилия, совершенного в отношении детей
Клинические определения сексуального насилия, совершенного в отношении детей, как правило, формируются на основе трех параметров: разница в возрасте между правонарушителем и ребенком в пять лет и более; специфическое сексуальное поведение, такое как пальцевое проникновение, оральный секс, проникновение во влагалище или анус с использованием пениса или каких-то предметов; эксгибиционизм, порнографическая фотосъемка, поцелуи, ласки в области гениталий или груди, а также принуждение ребенка трогать взрослых или мастурбировать им (Craissati, 1998). Существует неопределенность, так называемые «серые зоны», в отношении некоторых вопросов: какова степень наготы, принятая в семье, в каком возрасте (если вообще подобное имеет место) находятся дети, когда своей наготы начинают стыдиться родители и они сами, практикуется ли совместный сон с детьми в обнаженном виде и демонстрация сексуального влечения между взрослыми. «В настоящий момент довольно мало постоянных и последовательных социальных договоренностей о том, как именно семейные и культурные нормы могут повлиять на определение какого-либо поведения как насильственного» (Craissati, 1998, p. 3).
Неоднозначность в концептуализации женского сексуального насилия, в отличие от относительно четкой концептуализации в случае посягательств непристойного характера либо инцеста, судя по всему, усиливает трудности в осмыслении, выявлении и расследовании данной формы правонарушения. Свое описание уровней сексуального насилия со стороны женщин предлагает Касл (Kasl, 1990), и это описание цитирует Форд (Ford, 2006). Касл распределяет насильственное поведение по группам согласно иерархии, используемой ее коллегой Карлсоном.
1. Уголовно наказуемые преступления, такие как оральный секс, мастурбация и половой акт.
2. Правонарушения, такие как вуайеризм, обнажение на глазах у несовершеннолетнего, соблазнительные прикосновения, объятия или поцелуи сексуального характера, чрезмерный уход или флирт.
3. Вторжение в личное пространство, включая клизмы, совместное купание после достижения ребенком определенного возраста, чрезмерное промывание крайней плоти, назойливые вопросы о физиологическом функционировании организма.
4. Ненадлежащие отношения, создаваемые взрослым, включая замену ребенком отсутствующего партнера, использование его для эмоциональной поддержки, совместный с ребенком сон, использование его в качестве доверенного лица.
Именно в последней категории наиболее четко раскрывается двусмысленность и сложность процесса концептуализации сексуального насилия со стороны матерей. Однако даже на более высоких уровнях предложенной иерархии существует неоднозначность в определении того, что есть насильственное поведение, например, как в случае с понятиями «флирта» и «объятий сексуального характера». Здесь необходимо отметить, что подобные действия не признаются правонарушениями с позиции закона. Касательно наименее жестоких форм насилия вполне очевидно, что культурные и семейные нормы могут в значительной степени варьироваться в отношении определения того, какое поведение является приемлемым. Это может касаться, например, совместного сна с ребенком или обращения к нему за эмоциональной поддержкой. Поведение, описанное в четвертом пункте представляется более характерным для эмоционального, нежели для сексуального насилия, и становится очевидным искусственное разграничение между этими категориями. Физическое, эмоциональное и сексуальное насилие вовсе не обязательно взаимно исключают друг друга, и, к сожалению, все три вида могут иметь место одновременно. Действительно, трудно представить, чтобы эмоциональное насилие не сопровождало бы каждый случай физического или сексуального насилия, совершаемого в отношении ребенка.