Психология жизни моей, или Моя лирика как самотерапия
Шрифт:
Легче понять эгоизм, сравнивая его с жадным интересом к другим людям, какой мы находим, например, у чрезмерно заботливой матери. Хотя она искренне убеждена, что очень нежна со своим ребенком, в действительности она имеет глубоко подавленную враждебность к объекту ее интереса. Ее интерес чрезмерен не потому, что она слишком любит ребенка, а потому, что она вынуждена компенсировать отсутствие у неё способности вообще любить его.
Эта теория природы эгоизма рождена психоаналитическим опытом изучения невротического «отсутствия эгоизма», симптомом невроза, наблюдаемого у немалого количества людей, которые обычно обеспокоены не самим этим симптомом, а другими, связанными с ним: депрессией, утомляемостью, неспособностью работать, неудачей в любовных делах и тому подобное. Это «отсутствие эгоизма» не только не воспринимается как «симптом», но часто кажется спасительной чертой характера, которой такие люди даже гордятся в себе. Человек, лишенный эгоизма, «ничего не желает для себя», он «живет только для других», гордится тем, что не считает себя сколько-нибудь заслуживающим внимания. Его озадачивает, что, вопреки своей неэгоистичности, он несчастен и его отношения с самыми близкими людьми неудовлетворительны.
Анализ показывает, что отсутствие эгоизма не является чем-то, существующим независимо от других его симптомов. Это один из них, а зачастую и самый главный симптом. У человека парализована способность любить или наслаждаться чем-то, он проникнут враждебностью к жизни, и за фасадом неэгоистичности скрыт утонченный, но от этого не менее напряженный эгоцентризм [40] . (У меня вообще создается впечатление (особенно после того, что я узнал, что они жили вместе), что Э. Фромм и К. Хорни не только говорят об одном и том же, но и практически одними словами. – В. Ф.) На какого человека похоже это описание Э. Фромма? На смиренную личность, по К. Хорни [41] . Такого человека можно вылечить, только если его неэгоистичность
40
Эгоцентризм – особая познавательная позиция, характеризующаяся неспособностью к координированию различных точек зрения, что является качественным своеобразием мышления ребенка. Термин введён в психологию Жаном Пиаже для описания особенностей мышления, характерного для детей в возрасте от 2–3 до 11–12 лет. По различным причинам такая особенность мышления в разной степени выраженности может сохраняться и в более зрелом возрасте. Может обостряться в результате возрастных изменений в ЦНС или как последствие некоторых неврологических заболеваний.
41
У смиренного типа действует ориентация на другой идеал собственного «я» – самоотверженный, альтруистичный и жертвенный. Такой человек испытывает стыд всякий раз, когда необходимо сделать что-либо для себя или отстоять свои границы. Всё, что кажется ему проявлением самонадеянности или гордости, вытесняется им. Он склонен обесценивать и отчуждать собственные успехи, считая, что достиг их лишь благодаря счастливому случаю. Страх перед собственной агрессией и агрессией других людей вынуждает его покорно соглашаться с тем, с чем он не согласен, и терпеть порой оскорбительное и унизительное отношение к себе до предела. Страдая, он гордится собственной добродетелью и выдержкой, т. к. чувствует, что именно таким образом он соответствует своим морально-нравственным идеалам. Потребности смиренного типа вращаются вокруг любви, и он искренне надеется на то, что, если будет достаточно добрым и благородным по отношению к другим людям, он будет вправе требовать любви, внимания и снисходительности по отношению к себе.
Природа неэгоистичности становится особенно очевидной в её воздействии на других, и наиболее часто в нашей культуре – в воздействии «неэгоистичной» матери на своего ребенка. Она убеждена, что, благодаря её неэгоистичности, её ребёнок узнает, что значит быть любимым, и увидит, что значит любить. Результат её неэгоистичности, однако, совсем не соответствует её ожиданиям. Ребенок не обнаруживает счастливости человека, убежденного в том, что он любим; он тревожен, напряжен, боится материнского неодобрения и опасается, что не сможет оправдать ожиданий матери. Обычно он находится под воздействием скрытой материнской враждебности к жизни, которую он скорее чувствует, чем ясно осознает, и, в конце концов, он сам заражается этой враждебностью. В целом воздействие неэгоистичной матери не слишком отличается от воздействия матери-эгоистки; а на деле оно зачастую даже хуже, потому что материнская неэгоистичность удерживает детей от критического отношения к матери. На них лежит обязанность не обмануть её надежд; под маской добродетели их учат нелюбви к жизни. Если кто-то взялся бы изучать воздействие матери, по-настоящему любящей себя, он смог бы увидеть, что нет ничего более способствующего привитию ребенку опыта любви, радости и счастья, чем любовь к нему матери, которая любит себя.
Эти идеи любви к себе нельзя суммировать лучше, чем цитируя на эту тему Майстера Экхарта:
«Если ты любишь себя, ты любишь каждого человека так же, как и себя. Если же ты любишь другого человека меньше, чем себя, то в действительности ты не преуспел в любви к себе, но если ты любишь всех в равной мере, включая и себя, ты будешь любить их как одну личность, и личность эта есть и бог, и человек. Следовательно, тот великая и праведная личность, кто, любя себя, любит всех других одинаково» [42] .
42
Майстер Экхарт. «Проповеди и рассуждения». Майстер Экхарт – средневековый немецкий теолог и философ, один из крупнейших христианских мистиков, учивший о присутствии Бога во всём существующем.
Почему мне захотелось привести фрагмент из книги «Искусство любить»? Мне просто-напросто захотелось увлечь Вас, читатель. Ведь любовь – это одна из важнейших тем, без которой не может обойтись человечество. Ведь самые главные разговоры – о любви, так как речь идёт о продолжении рода.
Основной вопрос, который проходит красной нитью во всей работе Э. Фромма, что большинство хотят быть любимыми. Но при этом не умеют любить сами. В своей работе Э. Фромм доказывает, что любить – это искусство, т. е. мастерство, которым надо овладеть. Ведь люди нуждаются в любви, но ничего не делают, чтобы научиться любить. Люди также думают, что о любви ничего не надо знать. Вы, читатель, думаете так же?
Прочитав о любви к себе, я думаю, Вы сможете сделать вывод, что любовь является искусством. Если да, то будьте готовы, что искусство любить требует знаний и усилий; в первую очередь, это работа над собой.
Первый шаг, который необходимо сделать, и это действительно важно: осознать, что любовь – это искусство, такое же, как искусство жить; если мы хотим научиться любить, мы должны поступать точно так же, как нам предстоит поступать, когда мы хотим научиться любому другому искусству – например, музыке, живописи, столярному делу, врачебному или инженерному искусству.
Процесс обучения искусству можно последовательно разделить на два этапа: первый – овладение теорией; второй – овладение практикой. Если я хочу научиться искусству медицины, я должен, в первую очередь, познать определенные факты относительно человеческого тела и относительно различных болезней. Но даже когда я обрету все эти теоретические знания, я всё еще не смогу считаться сведущим во врачебном искусстве. Я стану мастером в этом деле после длительной практики, когда, наконец, результаты моего теоретического знания и результаты моей практики сольются в одно – в мою интуицию, составляющую сущность мастерства в любом искусстве. Но, наряду с теорией и практикой, существует третий фактор, необходимый для того, чтобы стать мастером в любом искусстве: овладение искусством должно стать предметом наивысшего сосредоточения; не должно существовать в мире ничего более важного, чем это искусство. Это относится к музыке, медицине, к столярному искусству, а также и к любви. И, может быть, именно здесь содержится ответ на вопрос, почему люди нашей культуры так редко изучают это искусство, вопреки их очевидным неудачам в нём. Вопреки глубоко коренящейся жажде любви, почти всё иное считается едва ли не более важным, чем любовь: успех, престиж, деньги, власть. Почти вся наша энергия употребляется на обучение достижению этих целей, и почти никакой – на обучение искусству любви.
Если же Вы думаете, что любовь – это приятное чувство, испытать которое – дело случая, нечто такое, что выпадает человеку в случае удачи, то искусство любви, наверное, не для Вас, наслаждайтесь той любовью, которая у Вас имеется. Ведь большинство людей сегодня, несомненно, исходят из данной предпосылки.
Подводя итог, книгу «Искусство любить» я рекомендую к прочтению, так как чтение такой литературы, на мой взгляд, заставляет задумываться и переосмыслять ту сумму привычек, которая была приобретена с момента нашего рождения до сегодняшнего дня и которая неотвратимо влечёт нас к нашей судьбе, какова бы она ни была.
…Отличительной чертой, которая поражает нас в невротической потребности в любви, является ее навязчивый характер. Всегда, когда человеком движет сильная тревожность, неизбежный результат этого – потеря непосредственности и гибкости. Проще говоря, это означает, что для невротика получение любви – не роскошь, не источник, в первую очередь, добавочной силы или удовольствия, а жизненная необходимость. Здесь заключена такая же разница, как в различии между «я хочу быть любимым и наслаждаюсь любовью» и «необходимо, чтобы меня полюбили, чего бы это ни стоило». Образно говоря, это различие между тем, кто имеет возможность быть разборчивым в еде и испытывает удовольствие благодаря хорошему аппетиту, и голодающим человеком, который должен без разбору принимать любую пищу, так как не имеет возможности потворствовать своим прихотям.
Такое отношение неизменно ведет к чрезмерной переоценке действительного значения того, чтобы нас любили. На самом деле не столь уж важно, чтобы все люди нас любили. В действительности может быть важно, чтобы нас любили определенные лица – те, о которых мы заботимся, те, с которыми нам приходится жить и работать, или те, на кого желательно произвести хорошее впечатление. Помимо этих людей, практически не имеет значения, любят или нет нас другие. Однако невротики чувствуют и ведут себя так, как если бы само их существование и безопасность зависели от любви к ним других людей.
Я должна упомянуть в этой связи одну проблему – неспособность быть одному, варьирующую от легкого беспокойства и тревожности до явно выраженного ужаса одиночества…
В гостях хорошо, но…