Психотерапевт
Шрифт:
— Да, я знаю, он сказал мне, что ты разрешила ему вернуться.
— Только для того, чтобы поговорить.
— А...
— Неловко тебя просить, но не могла бы ты заехать? Мне может понадобиться поддержка.
— Элис, что-нибудь случилось?
Я отворачиваюсь от окна.
— Вообще-то да, я расскажу, когда ты приедешь. Можешь выехать прямо сейчас? Мне как раз хватит времени сначала поговорить с ним наедине.
— Надеюсь, это не то, о чем я подумала, — грустно говорит она. — Я очень люблю
Я удерживаюсь и не говорю ей, что это гораздо хуже, чем все, о чем она могла подумать.
Хотя я и ожидаю его приезда, при звуке ключа в замке вздрагиваю. Из прихожей доносятся обычные звуки: шорох куртки, которую снимает Лео, потом — пиджака, звяканье монет в кармане, когда он набрасывает пиджак на столбик лестничных перил.
— Элис?
— Я здесь.
Он проходит в кухню. На нем свитер, которого я раньше не видела. Он подстригся, а щетина, которая была у него пять дней назад, стала гуще и похожа уже скорее на бороду. Из-за этого он выглядит моложе. Из-за этого я его совсем не узнаю.
— Как ты? — спрашивает он.
— Не очень.
Я сижу за кухонным столом, как и в прошлый раз, когда задала ему вопрос об убийстве. Его паспорт лежит у меня на коленях, его не видно.
Он со скрежетом отодвигает стул, чтобы сесть напротив.
— Что-нибудь случилось?
Вопросы теснятся у меня в голове. Столько всего, о чем нужно его спросить, — слишком о многом.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спрашиваю я, надеясь, что он сам признается, потому что в таком случае у нас еще останется надежда.
— Мне очень жаль, что я не рассказал тебе об убийстве, которое произошло в доме. Или ты имеешь в виду что-то другое?
— Да, я имею в виду что-то другое.
— Нет, больше ничего в голову не приходит, — говорит он, потирая пальцами подбородок. — Ну, если, конечно, не считать того, что мне хотелось бы узнать, как долго ты еще собираешься на меня злиться, потому что так жить нельзя.
Он перегибается через стол, в глазах — мольба.
— Я люблю тебя, Элис. Может, все-таки пора двигаться дальше? Да, я совершил ошибку. Я раскаиваюсь. Давай покончим с этим?
— Я сейчас задам тебе вопрос и хочу, чтобы на этот раз ты сказал правду. У тебя есть паспорт?
Он откидывается на спинку стула с притворным изумлением на лице.
— Ты же знаешь, что нет. Я тебе говорил.
Я не могу на него смотреть, просто не могу поверить, что он только что взял и поставил крест на наших отношениях.
— А свидетельство о рождении? Может, что-нибудь такое у тебя есть?
— Да, конечно.
— Можно мне на него взглянуть?
— Оно не здесь.
— А где?
— В банковском сейфе.
Он запнулся всего на долю секунды, но я успела это заметить.
—
Он ничего не говорит, просто молча пристально смотрит на меня.
— Может, наконец расскажешь мне, кто ты такой? — спрашиваю я.
— В каком смысле?
Как-то оно слишком затянулось, его притворство, будто он не знает, о чем речь. Устав от этого вранья, я выкладываю паспорт на стол.
— Я нашла его в твоем шкафу с документами.
Лео меняется в лице. Взгляд его мечется по кухне, будто выискивая, где бы спрятаться, но потом, осознав, что от меня не спрячешься, ведь я сижу прямо тут, напротив, Лео снова смотрит на меня. Я вижу панику в его глазах и чувствую, как меня накрывают волны адреналина. На одно чудовищное мгновенье я успеваю подумать, что сейчас он бросится на меня через стол.
Мы молча смотрим друг на друга, тишина становится нестерпимой. Мое сердце скачет с такой скоростью, что кажется, я уже никогда не смогу дышать. За спиной тихонько капает кран. Я сосредотачиваюсь на этом звуке, считаю капли. Досчитав до десяти, с трудом сглатываю и спрашиваю:
— Твое настоящее имя Лео Картер?
Вот оно, в его глазах: ощущение, что его загнали в угол. Он опирается локтями на стол и прячет лицо в ладони.
— Лео, — говорю я.
Он в отчаянии и, похоже, не вполне понимает, где он и что происходит.
— Лео, — повторяю я чуть громче.
Он поднимает голову. Заплаканное лицо посерело.
— Ты, наверное, меня ненавидишь, — говорит он.
Его боль нестерпима для меня. Я отодвигаюсь вместе со стулом от стола, подхожу к мойке и закручиваю кран, чтобы он перестал капать.
— Как я могу тебя ненавидеть? — спрашиваю я у его отражения в окне.
— Нельзя было врать тебе, я понимаю. — Он трет лицо. — Но и правду открыть я тоже не мог — боялся, что, если скажу, ты от меня уйдешь.
Я поворачиваюсь к нему спиной.
— И какова же она, эта правда?
Он тяжело вздыхает.
— Я был молодой и глупый, поступил в компанию по управлению активами и попал под влияние двух парней, с которыми работал. Провел несколько месяцев в тюрьме — по делу о мошенничестве.
— Несколько месяцев — это сколько?
— Четыре или пять, — говорит он, но я не свожу с него глаз, и он признается: — Может, немного больше.
— Лео, я посмотрела в интернете. Нашла Лео Картера. Ты провел в тюрьме два года.
— Нет. — Он качает головой. — Меня выпустили досрочно за хорошее поведение.
Я молчу.
— Но ты права, я пробыл там больше года, точно не помню...
Я возвращаюсь к столу, в ярости от того, что он так и не понял.
— Неважно, сколько ты пробыл в тюрьме — два месяца или два года. Важно то, что ты продолжаешь мне врать.