Психушка монстров
Шрифт:
— На самом деле нас много, но мы разные. Не только перевёртыши, но и другие. Вы, люди, обычно используете термин «монстры». Вот и ты уже это слово говорил. Не все на него обижаются, а мне неприятно, например.
Словно припомнив в подробностях, как его оскорбили, Дубль замолчал и засопел в чашку. Когда прошла пара минут, а рассказ не возобновился, Эдик буркнул:
— Ладно, сорян, это я со страху так сказал. Потому что ты в меня превращался, а в этом тоже, знаешь, ничего приятного нет. Ржал ещё надо мной, скотина.
— Квиты, в общем, — согласился
— То есть это реально дурдом? — уточнил Эдик, который уже не был уверен ни в чём, что видел на улице. — Табличка, значит, правильная?
— Правильная-правильная, — кивок в ответ. — Уже лет двадцать назад основана клиника. По сути-то это изолятор. Ну, кого тут вылечить-то можно? Только сделать так, чтобы людям не вредили и друг другу. Обычно все пациенты по домам заперты, по палатам своим. А тут… разбежались.
— Как разбежались? Почему? Как им удалось побег устроить? И куда врачей подевали? Убили?
Вопросы возникали быстрее, чем Эдик успевал их озвучивать. По его мнению, Дубль рассказывал слишком медленно, только ещё больше любопытство разгоралось в процессе.
— Я, Эдуард, хоть и на хорошем счету среди всех местных психов, но не работник. Как и все больные, я жил в своей палате, с той только разницей, что мне разрешали выходить. Почти свободно, только не ночью. И иногда, редко, правда, говорить с другими, кого не выпускают.
— И ты кого-то выпустил? — озарило Эдика.
— Господи боже мой, да что ж ты за торопыга?! Ты слушать будешь или перебивать? Ещё раз встрянешь не по делу, и не буду ничего рассказывать.
Дубль опять подулся немного, но потом всё же заговорил:
— Как вы называете, я — стукач. Осведомитель. Свой человек в стане врага. Я Евграфычу помогал узнавать что-то о других пациентах, особенно опасных. Поручения всякие его выполнял. Потому что я относительно вменяемый, а когда перестаю себя контролировать, то обычно ухожу от людей, чтобы не навредить никому. Не опасный я! — голос его становился всё более сбивчивым, интонации резкими, как будто он пытался больше убедить себя, чем сидящего напротив него парня.
— А теперь нет Михаила Евграфыча… Как неделю назад на вечерний обход ушёл, так и нету. А я его жду-у-у-у… — перевертыш неожиданно расплакался, в очередной раз став похожим на брошенного малолетку. — А он не прихо-о-о-одит…
От порога начал синхронно подвывать Страж, создавая сюрреалистический бэк-вокал. Эдик некоторое время послушал, надеясь, что Дубль снова сам вернётся в адекватное состояние, но вой и плач и не думали прекращаться.
— Эй!
Никакого эффекта.
— Дубль!!
Продолжение завываний.
— Харош реветь!!!
С третьего раза Эдику удалось перекричать дуэт местных жителей, и перевёртыш снизил громкость стенаний, хотя продолжал утирать слёзы.
— Вот ты мозг включи, Дубль, — уже тише сказал
— Опять мне грубишь? А сам так и не понял? — огрызнулся Дубль. — Я не человек. Он, — жест в сторону Стража, — не человек. Там, — указывающий на дверь палец, — ни одного человека нет. Дорогой мой Эдик, Михаил Евграфыч тоже не человек. А ты мне вода, еда…
Об этом парень как-то не подумал. Уж больно обыденно выглядел главврач, если Дубль действительно точно воспроизводит его внешность. Стандартный такой человеческий старичок, чем-то напоминающий доктора Айболита.
— А может быть, вы все мне всё-таки снитесь? — печально спросил Эдик, осознавая, что его представления о реальности стремительно оказываются растоптаны. — В школе ни на географии, ни на биологии, ни даже на обществознании не рассказывали про расы… монстров. Пардон, не знаю, каким другим словом вас обобщить.
— Не снимся, — отрицательно помотал головой Дубль. — Музгаш, хватит выть!
Дело в том, что псина продолжала издавать заунывно-поскуливающие звуки, даже оставшись без плачущего запевалы. Страж недовольно оскалил зубы, но притих.
— Во сне всегда все так говорят. А потом просыпаешься… Хотя ладно, пусть вы все реальны, всё это со мной происходит на самом деле. Но можно не я буду решать проблемы побега психов и поиска докторов? Я — обычный продавец бытовой техники, а не мэр этого города, не президент и не господь бог. Я даже не понимаю, как я здесь оказался, здесь же был жилой комплекс, а никакая не психушка!
— Это сложный метафизический феномен, — заумно ответствовал перевёртыш. — Ты уже не там, где был раньше.
— Точно, а то я не догадался, что в психушке для монстров я впервые! Ты мне прямо глаза открыл! Но дело в том, что с меня хватит, помоги мне выбраться за ворота. Домой пойду.
Как ни странно, Дубль не стал бурно возражать или, как в прошлый раз, демонстративно предлагать уходить, типа «Где дверь, сам знаешь». Он вздохнул. Печально так, расстроенно.
— Погоди, Эдик. Не хотел говорить, но видать, иначе тебя не удержать. Ты не можешь уйти.
— Да почему же? Почему?! Расскажи уже.
— Потому что… Это как бы другой Семибратск, Эдик. Он с другой стороны. Говорю же, я в этой метафизике не силён, Евграфыч лучше бы объяснил. А в своём Семибратске ты умер.
В комнате настала оглушительная тишина, а потом Эдик нервно хихикнул.
— По-твоему, я похож на мёртвого? Какой другой Семибратск? Ты — сумасшедший, я понимаю, но я-то нет. И я себя чувствую абсолютно живым, только очень невыспавшимся и раздражённым. Хватит с меня этой чуши, — парень встал, на этот раз точно собравшись уходить.