ПСС. Том 24. Произведения, 1880-1884
Шрифт:
Сказал Господь владыке моему: будь по правую руку мою, пока побежду врагов твоих.
ПРИМЕЧАНИЕ
1) Стих этот из 109 псалма есть первый, и последующий ничего не разъясняет. Надо полагать, что Иисус понимал слова эти так, что Давид призывал к себе владыку своего Христа спасителя и что так же понимали законники; но не важен смысл стиха, важно то точное определение, которое получается поэтому месту слову Христос — такое определение, с которым согласны и законники, и Иисус. Значение слова ??????, здесь равнозначащее со словом Христос, есть спаситель. Надо не забывать, главное, что это место следует непосредственно за изложением главной
Мф. XXII, 45. Итак, если Давид называет его 1 господом, как же он сын ему?
Если же Давид называет его владыкой, как же он может быть его сын?
46. И никто не мог отвечать ему ни слова: и с того дня никто уже не смел спрашивать его. 2
И не смели больше его спрашивать.
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Т. е. спасителя, Христа.
2) Последние слова: «и не смели больше его спрашивать», явно показывают, что эта речь есть продолжение речи по вопросу: «какая главная заповедь?»
Вот что говорит церковь (Толк. Ев. Мф., стр. 416):
Что вы думаете о Христе и пр.: как вы понимаете данные вам пророчества о мессии относительно его происхождения, ибо таковые пророчества даны вам в руководство? Спрашивает не о себе именно, как мессия, но вообще о мессии, ожидаемом иудеями, дабы им не показалось противным учение о божестве его.
Чей он сын: от какого рода он должен происходить.
Давидов: сообразно обетованиям о нем, данным этому праотцу и подтвержденным позднее.
По вдохновению: от духа святого, следовательно истинно и непреложно.
Сказал господь господу моему и пр.: слова взяты из 109 псалма, в котором изображается могущество и вечная слава мессии. Сказал Бог отец (Иегова) Господу моему, сыну своему в вочеловечении (господу Иисусу Христу).
Седи одесную меня: сидеть по правую руку царя означает благоволение царя к сидящему и могущество сего последнего.
Положу врагов твоих и пр.: образ, показывающий господство мессии над всеми врагами своими духовными и вместе с тем и над всем миром.
Если Давид называет и проч.: как примирите вы то, что Давид сына своего называет своим господом? Слово господь указывает высшее достоинство в сыне Давида, чем в самом Давиде. Если мессия должен быть просто только потомком Давида, как и другие, если должен он быть просто только человеком, как думаете вы, иудеи, если он не существовал еще тогда, как Давид писал о нем, как он мог называть его своим господом? А если он был Господом Давида, если он уже существовал в то время, то как же он мог быть потомком его? На вопрос этот фарисеи ответить не могли. Ответ должен быть таков: по человеческому происхождению своему мессия — сын или потомок Давида, но по божеству своему, как воплотившийся сын Божий, он — господь Давида. Но фарисеи не понимали этого двоякого отношения мессии к Давиду, не понимали или утратили понимание тайны лица мессии как богочеловека. Таким образом, нанесен был им столь решительный удар, что они уже не отважились более нападать на него, ибо сказано: с того дня никто уже не смел спрашивать его.
———
Вот что говорит Рейс (Нов. Зав., т. I, стр. 577):
Обыкновенно ложно истолковывают смысл вопроса, предложенного Иисусом богословам своего времени. Думают, что он хотел утвердить
Заметим также, что место это приведено в различных сочетаниях с предшествующими ему у трех евангелистов. Но, в сущности, оно не связывается прямо с ними ни у одного из них. Мы видим в нем, как и в большинстве других, остаток предания, картину, которая сама по себе имеет цену и которая для правильного понимания совсем не нуждается в предварительном определении времени, к какому она относится.
Толпа и ученые называли мессию сыном Давидовым; название это, без сомнения, как ранее, так и в то время имело значение главным образом политическое. Именно в таком смысле употребляли его пророки, и именно в таком смысле повторяли его то и дело современники. Сын и наследник Давида, которого ожидали, был государственный обновитель нации, славный победитель, герой мщения и новой свободы. Нам нет нужды доказывать, что Иисус вовсе не имел в виду утверждать именно этот смысл за словом, хотя этот смысл был единственным сколь-нибудь существенным и важным как для народа, так и для образованных истолкователей закона и пророков.
Итак, в месте, обыкновенно истолковываемом в мессианском смысле, автор, по предположению, сам Давид, называет Христа, своим Господом. Как это возможно, если этот Христос должен быть просто преемником, продолжателем, ровней великого царя? Вопрос, таким образом поставленный, никогда не возникал среди учителей, и диалектика фарисеев, столь изощренная на обсуждении наиболее тонких вопросов, оказалась застигнутой врасплох: они не знают, что сказать, и Иисус оставляет их на этом. Мы видим отсюда, что вопроса этого нельзя ставить таким образом, или, вернее, что здравое понимание путей Божиих в руководительстве человечеством открывает нам целью его нечто иное, чем торжество одной народности над другой и вождем к истинной цели представляет не того, кто взял за образец воинственного героя древности, а того, чьи качества и достоинства определяются совершенно иным порядком вещей и понятий. Если Иисус не останавливается здесь на развитии этой мысли, то только потому, что он ранее того много раз убеждался, что люди из рода тех, которые находились перед ним, остаются глухи к его наставлениям.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Для толкователей это место представляется отрывочным, и весь смысл для них только в тонкости диалектики Иисуса. А место это, кроме того, что есть ключ к пониманию того, что хотел Иисус, чтобы люди разумели [под] словом Христос, и что люди разумели и разумеют под ним, есть еще и изъяснение в самой сжатой форме всего учения.
После всех попыток, споров и опровержений учения Иисуса фарисеи и саддукеи собираются вместе и задают ему вопрос о том, как он понимает закон и учение.
И он говорит: одна есть только заповедь, т. е. один закон жизни человека. Закон этот такой, что он не приказание извне, но что это так было и будет и иначе быть не может. Закон этот тот, что ты будешь любить всеми силами своего владыку — Бога, т. е. то разумение, которое есть в тебе, и будешь любить ближнего, потому что он — то же разумение. И спасителя нет другого, как только этот владыко жизни, и не было другого ни во времена Давида, ни во времена Авраама. Этот владыко жизни один во всех людях всегда, он один есть.