Псы Господа
Шрифт:
Лесник после короткого размышления признал правоту коллеги.
И в самом деле, лежала на местных жителях некая невидимая печать вырождения, и не только в повальной алкоголизации тут дело… Так уж получилось, что большая часть работы полевого агента Лесника проходила восточнее Урала, в Сибири. Вроде и пьют там по деревням не меньше, но… Но люди другие. И в речи, и в манерах достоинство чувствуется. Здесь же… Здесь таким и не пахнет – если не считать достоинством пьяный гонор, который поутру всенепременно сменяется похмельной униженностью. Может, в том дело, что, со старых веков начиная, – шли своей волей за Урал-камень
Завершил свои размышления Лесник неожиданным выводом: идея добиться жизненного успеха посредством утопления в Сибири успеха бы не имела. А вот здесь сработала…
2.
За кого принимали жители Щелиц заполонивших деревню «казенных мужчин» – неизвестно. Но Тамара, похоже, не сомневалась ни секунды – причиной для сего нашествия послужило не что-нибудь, а лишь ее водочный бизнес. А поводом стал донос злейшей конкурентки, Марьяны-самогонщицы, – догадки свои бизнес-леди деревенского разлива озвучила громко, возмущенно и нецензурно. После чего – фактически без паузы – на удивление спокойно предложила после составления протокола съездить на другой конец деревни, вместе с ней и понятыми. Чтобы, значит, вдругорядь из города не мотаться, не жечь лишний раз бензин. А уж сараюшку, где Марьяна скрывает орудие производства, она, Тамара, покажет.
Вероятно, посчитав молчание незваных гостей за согласие, водочная королева окрестностей поинтересовалась вовсе уж деловито: за какую разумную сумму ей вернут конфискованный товар? Сами ведь, понятно, пить не смогут, не те у городских желудки…
Однако ростки взаимопонимания тут же увяли – едва Тамара обнаружила, что Лесника с Алладином не интересуют ни ящики с водочными бутылками, ни канистры с техническим спиртом. Интерес гостей к Петру-шоферу был непонятен – а значит, заведомо опасен. Губы женщины сжались плотно, как створки ракушки.
– Не знаю никакого Петра! – буркнула Тамара. Уселась на лавочку, скрестила руки на груди и замолчала. Всем видом показывала: хоть пытайте, ничего не скажу. И проигнорировала намеки на то, что запасы паленой водки и ингредиентов для ее приготовления можно выкупить не за деньги, а за информацию.
Вот вам и менталитет… Лесник удивился. Алладин тоже – не могло быть в отношениях его агента с этой торговкой ничего особо криминального. Возил ей спирт из города, конечно, – так ведь от водочного бизнеса Тамара не отказывается и не открещивается. Что-то здесь не так…
Пытать ее не стали. Не от избытка гуманизма, хотя времени искать психологические подходы не было. Но и прятать то, что остается от человека после самого жесткого варианта экстренного потрошения, – тоже затрата времени. Использовали шприц с правдорезом.
И тут пришлось удивится еще раз: женщина продолжала отрицать знакомство
– Гипноблок, – покачал головой срочно вызванный Костоправ. – Здоровенный, как железобетонная плита. Суггестор экстра-класса может что-нибудь и сделает, недели за три кропотливой работы…
– Странно, – сказал Алладин Леснику чуть позже, наедине. – Если что-то ей сногсшибательное известно, отчего стандартным способом не воспользовались? К чему такие сложности?
Действительно, странно. Стандартным способом зачистки концов здесь, в Щелицах, стал выстрел в голову. Не только три женщины в увенчанной антеннами избе, но и Анна, с которой агент Алладина полгода прожил во внебрачном сожительстве, погибла именно так… А уж она-то наверняка имела куда больше информации о сожителе, чем подпольная торговка.
– Как бы этот гипноблок чего большего не скрывал, – задумчиво сказал Лесник.
– Примем меры, – сумрачно ответил Алладин.
Меры приняли. Тамара получила инъекцию успокаивающего и без протестов расположилась в зарешеченном отсеке одного из кунгов. Ладно хоть не в криокамере рефрижератора. Первый трофей, совсем не радующий.
Обыск дома никаких интересных результатов не принес – если, конечно, не интересоваться технологией подпольного разлива псевдоводки и относительно работоспособными конструкциями из трех сломанных телевизоров.
Однако находка, заставившая призадуматься, состоялась-таки. Не здесь – в избе, где три женщины (ныне мертвые), отвечали (покуда были живы) на звонки граждан и гражданок, привлеченных рекламой в «Магическом вестнике». Содержимое найденного в подполе тайника заставило Лесника удивленно присвистнуть…
3.
– Шлем Барченко… – удивился Алладин ничуть не меньше коллеги. – Антиквариат… Из музея, небось, скомуниздили.
– Там, в музее, один экземпляр, – ответил Лесник, так и этак рассматривая странную находку. Вернее, находок оказалось ровно три: два глухих, закрывающих лицо шлема, напоминающих амуницию астронавтов – но не настоящих, а персонажей фантастических фильмов докосмической эры. И футляр-укладка с девятью Дыевыми ножами – этот обыденный (для инквизиторов, конечно) предмет особого интереса не вызвал.
Алладин продолжал настаивать на музейной версии:
– Из запасников, значит. Где еще такой раритет откопаешь?
Разумеется, он имел в виду не Эрмитаж, и не Русский музей, и не другое заведение схожего плана, несущее в массы искусство и культуру – но жутковатый спецмузей Инквизиции, осмотр экспозиций которого не рекомендован людям со слабыми нервами.
Лесник закончил изучение. И покачал головой.
– Не то… Ты тот шлем в руках держал?
– Зачем? – удивился Алладин. – На витрине видел, через стекло.
– А мне доводилось. Там полимеров нет, кожа да алюминий. А тут посмотри на подголовник – пластик. Хотя это не так важно – в конце концов, могли и заменить обветшавшую кожу. Но ты вот сюда взгляни… Лесник повернул шлем затылочной частью.
– Ну, разъём… – не понял Алладин. – Там, где и полагается.
– Совсем другой, чем на старом шлеме. Тот разъём был круглый и раза в три больше, чем этот, и штырьки другие – куда толще и длиннее. А тут крохотные, и сам разъем плоский. Современная штучка.