Псы границы
Шрифт:
Девушка понятливо кивнула и протянула ему чашку с какой-то настойкой.
— На, пей…
Жадно припав к краю чашки губами, Зелёный пил до тех пор, пока не показалось дно. Напиток был не горячий и горьковат на вкус. Допив, охотник откинул голову назад, на подушку, и перевёл дух. Немного погодя, когда головокружение слегка ослабло, он внимательнее осмотрелся по сторонам. Судя по тому, что увидел, они находились либо в небольшой пещере, либо — в гроте. В нескольких шагах от ложа горел очаг, дым от которого, поднимаясь вверх, по потолку уходил в отверстие, проделанное над входом в пещеру. Сам вход закрывался деревянной дверью и был завешан
Переведя взгляд на девушку, всё это время сидевшую сбоку от него, Зелёный тихо спросил:
— Где я?
— Это — мой дом, — ответила она.
— А ты — кто?
— Я - Санчара. Я — тираву зинаю, лэчит магу… Как на ваш язык будит?
— Знахарка, — прошептал парень. Его опять потянуло в сон. Сквозь охватившую дремоту он услышал, как она спросила:
— Как тивой имья?
Но сил отвечать уже не осталось. Он опять провалился в забытьё.
Сколько дней он пробыл в этой пещере, Зелёный не знал. Санчара отпаивала его отварами трав, мазала какими-то мазями изодранные барсом грудь, голову и руки, кормила густыми, наваристыми мясными бульонами, покрошив в миску кусочки хлеба. Она уже знала его прозвище, и было очень забавно слышать, как она произносила: «Зэльони», делая ударение на последней букве. Постепенно раны затягивались и силы возвращались к нему.
Лошадь Зелёного находилась здесь же. Только не в пещере, а где-то за дверью. Знахарка рассказала об этом парню, когда тот в очередной раз пришёл в сознание. Собственно, на лошади-то она и привезла всего израненного охотника в своё жилище.
Сначала она наткнулась на лошадь, когда побежала к тому месту, откуда слышались человеческие крики и звериное рычание. Потом — пошла по следам. Пока не дошла до обрыва. Так же, как и мы во время поисков, спустилась ниже по течению. И на валуне посреди отмели увидела потерявшего сознание воина. Загрузив его на лошадь, девушка отвезла его в свою пещеру, уложила на своё ложе, обмыла целебным настоем и обработала мазью раны. Вот, собственно, и вся история.
Санчара иногда куда-то уходила и подолгу не бывала в пещере. Как-то раз Зелёный спросил у неё, как получилось, что она живёт одна. Знахарка ответила, что в обычае их племени, чтобы женщины, подобные ей, жили отдельно от остальных. Соплеменники обращаются к ней только тогда, когда требуется её помощь.
— Видать, не часто им твоя помощь требуется, — сделал вывод Зелёный.
— Пачиму? — удивилась знахарка.
— За то время, сколько наш пост стоит, к тебе ни один горец через перевал не ходил.
Санчара помолчала немного, потом нехотя ответила:
— Ко мне через перевал ходить не надо…
— Как это? — в свою очередь удивился Зелёный, — Ты ж меня на нашей стороне подобрала. Значит — и живёшь здесь же. Как же они к тебе тогда пройти могут?
Санчара, помолчав, отошла в сторону и занялась приготовлением настоя для раненого.
Однажды в пещеру к лекарке пришли двое горцев. Видимо, они знали про её гостя. Едва закрыв за собой дверь, оба сразу же направились к Зелёному, отлёживавшемуся в дальнем углу на лежанке. Зелёный внутренне напрягся и с сожалением
Горцы, не обращая внимания на Сачару, подошли к раненому и довольно долго и бесцеремонно его разглядывали. Зелёный молча ждал продолжения. Девушка тоже молчала, но по её напряжённому выражению лица было видно, что она едва сдерживает себя.
Постояв несколько минут, один из горцев, крупный бородатый мужчина лет сорока повернулся к лекарке и что-то ей сказал. Та ответила, внешне спокойно, но довольно напряжённо. Дальнейший разговор у них происходил, постепенно повышаясь в тональности. К разговору подключился и второй посетитель, молодой парень лет двадцати с небольшим. Непрестанно тыкая пальцем то в сторону Зелёного, то куда-то за стену, он что-то настойчиво требовал угрожающим тоном. Санчара обоим им отвечала резко, бросая сердитые взгляды и отрицательно качая то головой, то руками.
Наконец, после непродолжительного, но очень бурного препирательства, оба горца резко развернулись и вышли вон, громко хлопнув дверью. Санчара, тяжело вздохнув и опираясь о стол рукой, присела на лавку.
Зелёный, за всё время беседы не проронивший ни слова, приподнялся на локте.
— Санчара, — тихо окликнул он.
Девушка, вздрогнув, подняла голову. Глаза её блестели от слёз.
— Санчара, кто эти люди? Что они хотели?
— Это люди из нашего аила, — глухо ответила девушка, — они хотели забрать тебя с собой.
— Зачем?
— Сделать из тебя раба…
— Что!?.. Послушай, Санчара… Ты уже один раз спасла мне жизнь. Помоги ещё раз… Дай мне мой меч, чтоб я смог защитить себя, когда они придут в следующий раз.
Девушка поднялась с лавки и пересела на лежанку, рядом с Зелёным.
— Зачем тебе меч? — мягко улыбнулась она, — ты ещё больной…
— Да я лучше сам себя прирежу, чем рабом быть!
— Нет, — покачала она головой, — они тебя не заберут. Я не дам.
— Это как? — полюбопытствовал Зелёный, — двери запрёшь? Так они их на раз вынесут!
— Нет, — повторила она, — они не будут со мной ссориться.
В дальнейшем разговоре Санчара пояснила, что она в этих краях у горцев единственная знахарка. К ней, случись чего, со всех окрестных гор идут. И ежели вдруг кто вздумает с ней поссориться, то себе же хуже сделает. Человек ведь либо сам заболеть может, либо кто-то из его рода. А то и падёж скота вдруг начнётся… И к кому он тогда пойдёт? К знахарке. А если он перед тем обидел её, то знахарка ведь и отказать в помощи может. И что тогда человеку делать, к кому идти? Вот потому и не тронут они Зелёного, пока он в доме у неё лечится…
— А что будет, когда я отсюда выйду? — уточнил Зелёный, уловив главную суть проблемы.
— А когда выйдешь, могут напасть, — грустно подвела итог в разговоре Санчара.
Откинувшись на свёрнутую шкуру, положенную в изголовье вместо подушки, Зелёный мрачно задумался…
Вскоре после этого разговора знахарка, в очередной раз накормив своего гостя и дав ему выпить отвар, сказала:
— Тебе надо уходить.
— Почему? — встревожился Зелёный, — Что-то случилось?
— Нет, — покачала она головой, — но я вчера была в аиле. Много мужчин хочет видеть тебя с ошейником раба в своём доме. Но теперь ты уже можешь выздороветь сам. Тебе больше не надо здесь оставаться.