Псы границы
Шрифт:
— А до тебя тут жил кто?
— Конечно! Наши лекарки тут давно живут. Ещё при моих предках тут жили.
— Понятно… И часто к тебе соплеменники наведываются?
— Как нужда настаёт, так и приходят…
— Стало быть, проход тот, главный, на ту сторону хребта ведёт?
— Ведёт, — покорно согласилась она.
— И как часто они по этому проходу туда-сюда шастают?
Санчара пожала плечами:
— Не часто. Здесь нельзя ходить. Только если жизнь свою спасать надо. А так — через перевал всегда
— Уйдём, не волнуйся, — примиряющее ответил я, — А скажи мне, Санчара: как долго по проходу надо идти, чтоб на ту сторону хребта выйти?
— Не знаю… Я шаги не считала. Иду, пока не выйду. Сходи сам, проверь.
— И - что там?
— Где?
— Ну… когда из прохода выходишь?
Санчара как-то странно посмотрела на меня и пожав опять плечами, произнесла:
— Горы…
— А как далеко от выхода до ваших аилов идти?
— Говорю же — шаги не считала. Тебе надо, сам сходи, — язвительно ответила она.
— Та-ак… ладно, — я побарабанил пальцами по столу, — тебе чего-нибудь надо? Может, помочь чем?
— Мне только одно надо, — нехорошо усмехнулась лекарка, — чтоб вы как можно быстрее ушли отсюда. И забыли сюда дорогу!
— Ну, дорогу-то мы сюда теперь точно не забудем, — наклонился Зелёный к самому её ушку, — уж я-то, во всяком случае — точно!
— Не приходил бы ты сюда, — с надрывом в голосе произнесла девушка, — и сам целее будешь, и мне — спокойнее.
— Ты не хочешь меня видеть? — игриво улыбнулся он ей.
Она опять лишь вздохнула и посмотрела на меня, явно ища поддержки.
— Вот что, парень, — повернулся я в его сторону, — а ну-ка, выйди, за дверью подожди…
— Почему это? — опешил он.
— Сказал — выйди, значит — выйди. Да не бойся ты. Ничего тут не случится. Поговорить нам надо…
Зелёный поколебался, потом, неуверенно взглянув на Санчару, вышел за дверь.
— Ну, говори, — произнёс я, едва за охотником закрылась дверь, — что сказать хотела?
— Не пускайте его сюда, — помолчав, ответила Санчара, — он когда у меня больной лежал, мой двоюродный дядя со своим сыном приходил. Дядя хочет, чтоб я за его сына замуж вышла. Если они Зелёного здесь найдут, убьют сразу. Я его когда домой отправила, они опять приходили. За ним. Забрать хотели. Сильно ругались, когда его не нашли…
— Но ты ведь говорила, что с лекаркой никто ссориться не захочет. Себе дороже, — напомнил я.
— Не смогу я своему роду зло принести, — вздохнула она, — и дядя об этом знает…
— Ну, а ты-то сама кого любишь? — осторожно спросил я.
Санчара долго молчала, глядя куда-то в угол. Потом, повернув ко мне застывшее лицо, прошептала одними губами:
— Уходите… и никогда не приходите ко мне…
Поняв, что дальнейший разговор бесполезен, я поднялся с лавки и, уже подойдя к двери, обернулся:
—
Тяжело взглянув на меня, Санчара отвела глаза в сторону и только вздохнула.
Я хотел было ещё кое-что добавить. Но потом просто махнул рукой и вышел.
Зелёный ждал меня снаружи, изнывая от нетерпения. Едва я закрыл за собой дверь, он кинулся ко мне:
— Ну, что там, сержант? Что она сказала?
— Для тебя — ничего хорошего, — проворчал я, забирая у него из рук факел, — пошли отсюда.
— Как пошли!? Я же с ней даже не попрощался!
— Я не понятно сказал, что ли? Пошли!
— Не пойду, — упёрся Зелёный, — что хотите — делайте, а пока с Санчарой не попрощаюсь — не пойду!
— Тьфу, пропасть! — сплюнул я, — вот тоже морока на мою голову! Угораздило же тебя!.. Ладно… Только не долго, — предупредил я, вновь открывая дверь.
— Угу, — торопливо кивнул он, проскальзывая внутрь.
Устав дожидаться своего бойца, я вернулся в пещеру. Санчара сидела на лавке, а Зелёный стоял перед ней на одном колене, охватив её бёдра руками и склонив голову к её груди. Она гладила его по макушке и что-то тихо шептала, как будто маленького ребёнка успокаивала. А он в ответ только время от времени несогласно мотал головой. Похоже, окончательно распрощаться у них получалось не очень…
Неловко кашлянув, я потоптался на месте.
Санчара подняла на меня полные отчаяния глаза.
— Я же просила…
Я виновато развёл руками:
— А что с ним сделаешь? Не пойду, говорит, пока не попрощаюсь, и всё тут. Хоть убейте! Пришлось впустить…
Зелёный поднял голову, посмотрел ей в глаза, потом поднялся на ноги.
— Санчара, — произнёс он, не отрывая от неё глаз, — пусть мы с тобой из разных народов. У нас разная вера и разные обычаи. Но я люблю тебя! С тех пор, как мы расстались с тобой, с тех пор, как ты оставила меня спящим на той поляне, не проходило дня, чтобы я не вспомнил о тебе. Я не мог спокойно есть, спокойно спать, спокойно… — тут он покосился на меня и замолчал.
— Ну? — с притворной суровостью спросил я, — чего замолк? Службу на площадке тоже хреново тащил? Смотри у меня, — погрозил я пальцем, — не погляжу, что ты лучший охотник у нас в отряде. Высеку, как последнюю скотину!
— Вы что, плёткой их сечёте? — возмутилась Санчара, — Как вы можете? Даже у нас вожди этого не делают!
— Ещё как делают, — ухмыльнулся я, вспомнив показательную порку, устроенную горскими вождями некоторым горячим головам во время осенней осады посёлка.
— Да ты не слушай, — улыбнулся Зелёный, — сержант только пугает. Он нас ещё ни разу не порол.