Псы Клевера
Шрифт:
– Сейчас я только есть, – сообщил голос. – Еще немного. Ага, есть. Чего у вас?
– Ты это бабушке своей расскажи, – Гайденн скрипнул почти так же, как голос. – Раньше, позже, сейчас. Смотри давай.
– А, Гайденн, – голос скрипучим быть не перестал, но интонации сменились. Теперь они походили на заискивание. – Это ты. А я думаю, что это здесь такое?
– Ага, – фальшиво бодро согласился Гайденн, – а я-то смотрю, кто тут так орет, да? Полчаса смотрел, все никак допереть не мог. Лаша мозги выела, не иначе, – он резко сменил
– В чем? – поинтересовался голос и тут же нашел. – О, ух ты, какая штука, а я такой раньше не видел. Или позже такая уже есть?
Севилья, совершенно не понимая, что происходит, посмотрел безумными глазами на Слона. Тот мелко затрясся от беззвучного смеха.
– Ниже смотри, – сурово приказал Гайденн.
– Ага, – согласился голос. – Здравствуйте. Вас много, оказывается….
Гайденн многозначительно кашлянул и голос заторопился.
– Здравствуйте, здравствуйте, здрав… Ой, а чего это он лежит?
Гайденн сделал глубокий вдох.
– Мгновенно отвыкаешь с ними общаться, – пожаловался он Севилье. Тот в ответ только хлопнул пустыми глазами: конечно же, очень тяжело после перерыва. Все понятно, чего уж там…
Гайденн опять задрал голову.
– Вот этот, который лежит, – четко и медленно, почти по слогам, начал Гайденн вводить голос в курс дела, – попал между «раньше-позже», как вы говорите. По пути ударился, теперь ему плохо. Можешь сказать, как убрать остатки «раньше» и «позже», чтобы мы его лечить могли? И почему ему раньше было хуже, чем сейчас?
– Позже, – встрял голос.
– Что позже? – не понял Гайденн.
– Ему позже было лучше, – пояснил голос. – Вы ушли раньше.
Севилье захотелось надавать себе пощечин, чтобы весь этот бред закончился. Раньше, позже, голос, темнота, лаша и еще черт знает что. Где он? Что вокруг? Темнота престала быть спокойной. Слон, увидев его состояние, все же решил подойти и объяснить. Севилья с надеждой уставился на подходящего Орлова.
– Это мох, – успокаивающе пояснил Слон.
Севилья против воли отодвинулся подальше. И этот с ума сошел. Пора отсюда выбираться.
Слон заметил..
– Да ты не переживай, это обыкновенный мох, – успокоил он.
– А я и не переживаю, – Севилья изо всех сил пытался сохранять спокойствие, потому что бегать тут кругами и орать не очень удобно, еще об Карягина споткнешься. – Это мох, обыкновенный мох.
– Да ты не понял, – досадливо поморщился Слон. – Это «мох»* зверь такой, в коконах живет.
– Сам ты зверь, – голос услышал и обиделся. – И ничего я не в коконах живу.
– А как мне тебя называть? – шутливо огрызнулся Слон. – «Тварь»?
– Я не тварь, – Севилья не видел обладателя голоса, но готов был поклясться, что тот обиженно надул губы. – Я мох.
– Ты болтун, – переключил разговор на себя Гайденн. – Вместо того, чтобы помочь…
– А раз вы обзываетесь, я с вами разговаривать не буду, – сообщил голос. – И вообще, у вас скучно.
– «Скучно»,
– Ах тебе скучно! – если до этого Гайденн просто изображал грозного дядьку, то сейчас он разозлился всерьез. – Значит, тебе скучно?! А когда вы мне все настройки посбивали на трех параллелях, и я чуть в лашу босиком не отправился, то вам скучно не было?! И, значит, когда я Допму вашего прикрывал, то там тоже скучно не было…
Поток эмоций несколько отрезвил Севилью. Раз ругается, значит еще не все с ума посходили. Голос тоже сдал назад.
– Э-э, нет, что ты… я же смотрю. Вон у него как все раньше осталось. На сейчас подтянем. Берись.
– За что? – набычился Гайденн.
– А ты не видишь, да? – с голоса можно было писать картину под названием «Умильное примирение». – Ничего. Я покажу. Найду и покажу.
Он замолчал на какое-то время. Гайденн повернулся к Севилье со Слоном.
– Я, вообще-то, человек не злобный, – пожаловался он, – Но с ними общаться – это здоровье иметь надо. Каждый разговор одно и то же. К концу гарантированно звереешь. И как только Ланья в свое время Темпу не поубивал? Вот было бы здорово.
Севилья почувствовал, что сумасшествие опять начало помахивать ему ручкой из темноты.
– Ирил Ланья, – очень вовремя пояснил Слон, – это человек, который первым сделал темпококон, – Севилья кивнул, про Ирила Ланью он знал. – И первым встретился там с мохом. Этого моха звали Темпа.
– Вот я и жалею, – продолжил Гайденн. – Может, если бы Ланья тогда Темпу грохнул, а я так понимаю, что ничем принципиально их разговор не отличался от нашего, то мохи бы испугались и не стали бы к нам соваться. То-то было бы хорошо.
Он театрально вздохнул, сожалея.
– Он не мог Темпу грохнуть, – пришел с потолка комментарий, – это Темпа его спасал.
– Ты не отвлекайся, – посоветовал потолку Гайденн. – А то вместо того, чтобы что-то делать, ваша братия только балду пинает.
– Какую балду? – не понял мох.
– Деревянную, – сквозь зубы прорычал мгновенно разозлившийся Гайденн. – Вот, как я Шамана понимаю, что он не хочет с вами общаться.
– Шаман скучный, – сообщили с потолка.
– Ты веселый, – пробурчал Гайденн и посмотрел на Севилью. – С ними минуту поговоришь, и создается полное впечатление, что они шизофреники.
Севилья с огромным трудом удержался от замечания, что не они одни.
– Единственный, кого я знаю, кто с ними общий язык находит, – поделился Гайденн, – это Шатун.
– Шатун хороший, – доложил голос.
– Ты…, – Гайденн проглотил комментарий.
Судя по остановившемуся взгляду, он медленно считал про себя до десяти.
– У тебя все готово? – ласковым голосом поинтересовался он чуть погодя.
Мох, похоже, не в первый раз сталкивался с таким, потому что он тут же заткнулся и после минуты молчания вновь раздался его голос, уже бодрый.