Псы, стерегущие мир
Шрифт:
На миг представил, что в самом деле потеряет любимую, – в сердце воткнулась ржавая игла, сознание затопила вспышка ярости пополам с режущей болью. Тень на стене переломилась в поясе вслед хозяину, потемнела, подернулась рябью.
Яромир отдышался. С висков текли мутные ручьи, в груди давило гнусно, противно. Перед глазами мелькнул облик супруги, и боль отступила. Князь двинулся вдоль стены, предвкушая встречу с удивительнейшим существом, складки на лице разгладились, от нахлынувшей нежности в груди сладко щемило.
Тень осталась на месте. Яромир двигался, не замечая,
В спину дохнуло холодом. Князь обернулся, и его глаза полезли на лоб: от стены отделился человекообразный кусок мрака, холодный, как морская бездна. Зыбкая фигура подошла – следы на половицах блестели изморозью. Расплывчатые очертания руки приблизились к княжьему горлу.
Горло сдавил ледяной ошейник, золотая гривна заиндевела, и Яромир захрипел. Холод заморозил воздух в легких, в горле появилась сосулька с острыми краями, глазная жидкость покрылась прозрачной корочкой.
По тени прошла зыбь, хватка усилилась, холод коснулся груди, сердце стукнуло заполошно, проламывая корку льда, и обреченно застыло. Живот скрутило жестокой судорогой, будто проглотил пыльный булыжник, холод въелся в кости.
Князь поднял отяжелевшие руки и вцепился пальцами в полосу мрака. Холод стегнул болью, в пальцах захрустела кристаллами кровь. В голову ударила дурнота, члены сковала страшная слабость. Мир погрузился во тьму, глухо слышались звуки дождя, ток крови…
Темную пелену сожгла яркая вспышка, в уши ворвался озлобленный вой, громкий голос. Сознание вернулось с ударом боли, кровь заструилась по жилам, весело, как весенний ручей. Смертельный холод растопил жар работающего сердца. За плечи приобняли сухие руки. Лицо волхва было серьезно, напуганно.
– Князь, живой, – проговорил он с неимоверным облегчением. Посох в его руке крупно дрожал, из-под тесьмы по морщинистому лбу текли капли пота с лесной орех.
Яромир просипел смятым горлом:
– А говорил: муха не пролетит.
Потемневшее от времени лицо кудесника вспыхнуло стыдливой краской. Яромир даже удивился – такого от Вольги не ожидал.
– Хитер ворог, – процедил волхв злобно. – Ударил тонко, а я, старый дурень, настроился мощные атаки отражать. Сволочь! Додумался, вражина, натравить на тебя твою тень.
Яромир пробормотал обеспокоенно:
– А теперь… как?
Известно, что без тени обуешься в плесницы, с ней шутки плохи, потому нельзя наступать, кривляться, а при закладке дома тщательно следят, чтобы тень не падала на фундамент.
– Не боись, княже, – успокоил волхв. – Порчу вытравил, поставил надежный заслон.
Яромир со стоном поднялся, встретился взглядом с встревоженными стражами, и его губы растянулись в бледной улыбке.
– Все хорошо, ступайте за дверь.
Стражи коротко поклонились, глядя с испугом и опаской. Вольга проследил взглядом за ними и жестом закрыл дверь.
Яромир, пошатываясь, направился к креслу. Тело после пережитого страха бросало из крайности в крайность: то бодр, как сотня молодоженов, то разбивает
Мозг кольнуло раскаленной спицей. Вольга непонимающе глянул на посиневшее лицо и еле отскочил. Мимо промчался князь, обеспокоенные шаги загрохотали в коридоре. Стражи всполошились, побежали следом.
– Да что такое? – нахмурился волхв и вышел в коридор.
Встречные челядины пужливо сторонились. Внезапно слух разорвал звериный вопль отчаяния. Сердце волхва дрогнуло и облилось кровью. Не помня себя от страха, он сказал заветное слово – в глазах на миг померкло, перед взором распахнулась уютная палата.
– Ее нет! – заорал взбешенный Яромир. Князь яростно пинал подушки, расшвыривал в стороны ворохи шкур. Печально звенела золотая посуда, дробно катились фрукты.
Вольга мигом осознал случившееся, хрипло застонал, убиваясь по своей дурости. На шум сбежались стражи, пламя жирников и светцов плясало на обнаженных клинках.
По терему побежал беспокойный гул, влился в уши холодной струйкой, начал мутить народ.
Яромир взвыл, по щекам потекли ручьи горючих слез. Вольга глянул на бледное лицо, и сердце сжалось от жалости. Князь ревел по-звериному и лихорадочно трясся, потом схватил женский платок из невесомой ткани и прижал к груди. По терему побежали встревоженные оклики:
– Князь, что случилось?
– Какая беда?
Яромир остановился, лицо его ожесточилось. Волхв с тревогой отметил в глазах князя нехороший блеск.
– Княже, куды?
Князь пролетел мимо, пальцы Вольги сжали воздух. Стражники опешили при виде растрепанного князя, затопали следом.
– За мной! – заорал Яромир хрипло. – На2 конь!
По терему прокатилась грозная волна. Ничего не понимающие гридни обнажили оружие и побежали за князем. Кровь закипела в предчувствии битвы. Вольга с проклятьями поглядел вслед, воровато огляделся – никого, – и метнулся к ставням. В лицо ударили ледяные капли, одежда мигом промокла, расквашенная земля громко чвакнула под ногами.
– За мной! – орал и орал Яромир, сорвав горло. Дружинные подхватили призыв дружным ревом. В тереме возникли толчея, давка, ругань.
Ошалевший конюх наскоро оседлал княжьего коня и вывел под сильные струи. Яромир взлетел, как петух на плетень, конь ринулся к воротам детинца. Из темноты вынырнула огромная, как ствол векового клена, рука. Стрый сильным рывком прижал испуганно заржавшего коня к размокшей земле.
– Погоди, князь, – прогрохотал могучий голос, неотличимый от ворчания туч. – Объясни, что случилось?
Вольга подскочил к Стрыю, рядом стояли любопытные князья, с их лиц исчезал пьяный угар. Воины за спинами держались хмуро, зыркали по сторонам угрюмо. Яромир вперил в могучана ослепший взгляд и закричал, будто глухому:
– Он похитил Умилу!
Изумленный ропот заглушил далекий раскат грома. На лицах присутствующих проступило негодование, ярость.
– Вот тварь!
– Да как сумел?
– Скотина, по самому больному для мужчины!
Яромир от слов поддержки приосанился, ярче молнии сверкнул глазами и прогрохотал безумным голосом: