Псы Вавилона
Шрифт:
– Значит, вы тоже?.. – со страхом произнес он.
– Очевидно, да. – Всесвятский слабо усмехнулся. – А с Хозяином что случилось? Где он?
– Я его… убил.
– Не ожидал. А со мной вы как поступите? По всем правилам меня полагается уничтожить. Вбить кол, и дело с концом.
– Да как же…
– А очень просто. Раз я заразился… Вспомните, как поступали с зачумленными. Их просто сжигали. Да и вообще, я плохо представляю себя в роли вампира… Так что, сделайте одолжение, доведите дело до конца.
– Я не могу.
– Не теряйте времени. Поторопитесь, пока превращение еще полностью не произошло.
Но пока Джоник в замешательстве таращился на лежащего, случилось вот что.
Дверь в погреб широко
– Всем стоять на месте! В случае неподчинения стреляю!
Джоник изумленно обернулся на звук голоса. Сноп света от мощного фонаря ударил в глаза, и он невольно зажмурился.
– Вот они где, голубчики, – услышал он вновь. – Спускайтесь сюда, Александр Кириллович. Я же говорил, это банда. Нашли подходящее место для своих контрреволюционных сборищ. Именно подполье – ни больше ни меньше… Так! Кого мы здесь имеем? Ну как же! Наш американский друг, приехавший в СССР помогать строить социализм. Интересно, для чего это он залез в подвал? А это кто у его ног? И данная персона нам знакома: курьер-связник, а возможно, и руководитель нелегального диверсионного центра господин Всесвятский Николай Николаевич. А вы давеча так опрометчиво его отпустили, Александр Кириллович. Нехорошо получается.
По бетонным ступенькам загрохотали две пары подкованных сапог, и скоро Джоник узрел двух военных в синих энкэвэдэшных гимнастерках. Хотя яркий свет их фонарей продолжал слепить глаза, Джоник сумел различить лица. Обоих товарищей он немного знал, вернее, встречал в городе ранее. Одним из них был начальник НКВД Шахов, а другим – его помощник, совсем молодой парень. Джоник припомнил, что его зовут Васей.
– Что тут происходит? – строго спросил Шахов, обращаясь к американцу.
– Да неужели не ясно! – вместо Джоника продолжал вещать Вася. – Собрались контрики для вершения своих темных дел.
– Не мешайте вести допрос, Федоров! – одернул подчиненного Шахов.
– Я и не мешаю, Александр Кириллович. Но ведь не я же проморгал вредительскую организацию у себя под носом.
– Поговорим в управлении, – недовольно произнес Шахов.
– Э, нет… в управлении… Здесь весьма даже подходящее место.
– Ты что это себе позволяешь?!
– Потише, Александр Кириллович, потише. Пришло наконец время потолковать по душам.
– Но место ты выбрал не вполне подходящее. К тому же здесь посторонние.
– Да какие же посторонние. Все свои. – Вася обвел лучом помещение. – И татарята тут… Нет только… – Он внимательно посветил во все углы. – Да неужели смогли справиться?! Ну, молодцы! Толковые парни эти контрики. Я восхищен! Хочу раскрыть кое-кому глаза на происходящее.
– И потому притащил в эту дыру?
– Правильно. Но все по порядку. Ведь я вас обоих: и тебя, и этого субчика, который отдыхает на полу, – Вася указал на Всесвятского, – знаю давным-давно.
– Мы разве на «ты»? – холодно поинтересовался Шахов.
– С этой минуты. Ты, наверное, меня не помнишь, да и он тоже, а вот я узнал вас обоих сразу. Напряги память: лето семнадцатого года… мертвячья балка, хуторок такой в степи… археологи… мальчонка, который постоянно крутился возле вашего лагеря… Так это я и был!
– Неужели?! – изумленно спросил Шахов.
– Не сомневайся, я самый!
– И это дает тебе право на хамство?
– Погоди, я еще не кончил. Нужно заметить, в то время я шпионил за вами. Следил, так сказать, за каждым шагом.
– Зачем?
– О! Это долгая история. Но в двух словах скажу следующее. Хуторок наш не просто обычная деревушка, каких миллионы, а, так сказать, охранный форпост. А стерегли мы… одно некое чудовище. Да вы видели… Помните склеп в степи? Издревле деды-прадеды были к нему приставлены. Кем и когда, уж не знаю. Только многие века назад. Так уж повелось… Всякого постороннего, который поблизости
Шахов изумленно слушал странный рассказ. Временами ему казалось: собеседник свихнулся.
– Ну а меня ты зачем сюда притащил? – поинтересовался он наконец.
– А затем! Чтобы понял наконец, кто нынче главный. Ты мне поперек дороги стоишь. Если бы эти деятели не справились с Хозяином… – Вася запнулся.
– И что тогда? Мне предложил бы с ним сразиться?
– Куда тебе! Одно слово, интеллигент! Он бы тебя, Хозяин то есть, разок укусил…
– Да за такие речи…
– Руки коротки! Ты, дорогой начальничек, и не знаешь, что висишь на волоске. Грешков за тобой много. В Питере входил в окружение Гришки Зиновьева?
– Что за чушь! Я в охране был…
– В охране… Знаем мы эту охрану! А здесь? Под носом контрики орудуют. Бывший секретарь горкома, Логидзе этот… Хорошо, вовремя застрелился. А другие? Кругом одни вредители, а он вместо борьбы с ними с девками прохлаждается. Ничего себе чекист! Начальству все известно о твоих художествах.
– Докладываешь, мерзавец?
– А как же! Для этого к тебе и приставлен. Так что, милый друг, давай по-хорошему. Или дружим, или тужим. Усек диспозицию?
Шахов минуту поразмышлял. Похоже, бойкий молодец ловко подставил ему подножку. Однако не все потеряно. Сейчас самое время притвориться побежденным, сделать вид, как будто принял условия его игры, а там видно будет. То, что он раскрыл карты, даже к лучшему.
– А эти? – Шахов обвел взглядом присутствующих. – С ними что делать?
– Да ничего. На кой они нам? Да и спрос с них невелик. Татарчонок будет молчать о всем произошедшем. Ведь так, Хасан? Ты же понимаешь, что к чему? Американец? Он тоже лишнего болтать не станет. А то мало ли что может случиться. И не только с ним, а, например, с любимой девушкой. – Вася хохотнул. – Остается только наш друг-охотник. Однако, насколько я понимаю, Хозяин успел его достать. Так, скажем, причастил. Следовательно, он уже не человек. А, Николай Николаевич? Необратимые изменения уже произошли или пока не до конца? Людской облик еще не потерян? Что вы предпочитаете? Легкую смерть или жалкое существование полутрупа?