Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– - Это движение было организовано колдунами для борьбы против своих соперников, -- позднее объяснял он французской исследовательнице свое решение.
Начало моего разговора с Маландой ознаменовалось небольшим, но довольно характерным эпизодом. Приехавший со мной из Браззавиля журналист заговорил с пророком по-французски, объясняя, кто я и зачем ищу с ним встречи. Маланда в ответ резко спросил у него, почему он, сам лари, не говорит с другими лари на родном языке? Знакомый мой чрезвычайно смутился. Дальнейшая беседа шла на племенном диалекте Маланды, хотя он хорошо понимал французский и хорошо на нем изъяснялся. Лари -- ветвь народа баконго.
На мои вопросы Маланда отвечал сразу, без долгих раздумий или колебаний,
– - Что побудило вас заняться проповедничеством и исцелениями?
– - Внушение бога.
– - Почему вы избрали столь уединенное место для своей деятельности?
– - Оно было мне указано господом.
– - Покидаете ли вы временами деревню?
– - Никогда.
Здесь в наш разговор вмешался один из сопровождавших Маланду учеников и пояснил, что по стране бродят десятки лжепророков. Если Маланда покинет родную деревню, его могут спутать с одним из этих шарлатанов.
– - Есть ли у вас ученики и последователи? -- продолжал я задавать вопросы.
– - Есть.
– - Есть ли у вас семья?
– - Да, у меня двое детей.
Маланда говорил спокойно, без малейшего раздражения. Было очевидно, что он слепо верит сам и в божественное внушение, и в свою избранность. Конечно, эта убежденность не могла не привлекать к нему верующих. К тому же его проповедь, как я вскоре убедился, выполняла важную социальную функцию.
В середине разговора нас прервали. Кто-то из верующих хотел видеть "пророка". Но прежде чем он нас оставил, я задал еще один вопрос:
– - Чего вы хотите достичь своей проповедью?
Ответ был лаконичен:
– - Освободить людей от зла.
И снова в беседу вмешался один из учеников Маланды. Он начал рассказывать, что в прежние времена страх молодежи перед колдунами, перед ворожбой был так велик, что она бежала из деревень, пряталась от колдунов в городах. Маланда освобождает людей от этого страха. Люди приходят к нему со всей страны, и Маланда защищает их от зла. Он их и излечивает, если они больны. Ведь болезнь порождена злом, за которым скрываются колдуны.
"Независимо от того, в каком направлении действует ворожба, она всегда остается способом закрепления статус-кво, методом выражения традиционного неравенства и средством противодействия возникновению новых неравенств", -- писал в своей работе "Обычай и преступление в первобытном обществе" выдающийся английский антрополог Бронислав Малиновский. Мне пришли на память эти слова, когда я слушал объяснения ученика Виктора Маланды.
Во время поездки по стране я видел, что конголезское общество переживает период бурной ломки традиционного жизненного уклада, традиционных отношений. Видимо, в этой обстановке консервативные, стремящиеся сохранить былые порядки группы использовали древние верования в магию, в силу колдуна, ворожеи для того, чтобы не допустить перехода власти из их рук в руки молодого поколения, которое восставало против авторитета стариков, против общинной кабалы, душившей личную предприимчивость и инициативу. В этой своеобразной атмосфере проповедь Маланды вырывала почву из-под ног традиционалистских элементов. Колдун, этот носитель древней религиозной идеологии, утрачивал свое влияние.
Пока Маланда был занят, я в сопровождении его ученика побывал в сараях, где на деревянных помостах были свалены фетиши, принесенные сюда ищущими исцеления верующими. Здесь были шкурки мелких хищных животных. Мне объяснили, что с их помощью колдуны превращают спящего человека в соответствующего зверя, и тот опустошает курятник соседа. Лежали кучки могильной земли. По словам моего сопровождающего, она служит для того, чтобы вызывать души предков. На одном из помостов я видел ритуальные ножи самой причудливой формы -- в виде птицы, почти полного круга с острием в середине, похожие на полумесяц. Мне заметили, что, отдавая
Как видно, фетишем мог быть буквально любой предмет. Но что же придавало им зловещую или, напротив, спасительную силу в глазах крестьян?
Исследования местных религий показали, что через фетиши проявлялось влияние предков. Первоначально они служили главным образом для защиты от болезней, несчастий, но опытный колдун с помощью специальных снадобий мог наделить фетиш и способностью причинять людям зло. Вера в фетиши, выраставшая из культа предков, сосуществовала с верой в колдуна, в чародея. Если вспомнить их консервативную социальную роль, то не удивительно, что в крестьянстве тяга к перестройке жизненного уклада, общественных отношений сопровождалась стремлением избавиться от их магических влияний, тормозивших обновление деревни.
– - Та (отец) Маланда требует от верующих, чтобы они отдавали ему фетиши, -- говорил мне его ученик. -- Он берет на себя и защиту от колдунов и исцеление -- все, что верующий ждал от фетиша.
Перед отъездом я снова встретился с та Маландой и спросил его, знал ли он лично Андрэ Мацуа (Матова), который еще в 30-е годы возглавил первую политическую организацию баконго правобережного Конго, был брошен колониальными властями в тюрьму, где и умер в 1942 году якобы от амебной дизентерии. Мне было известно, что в Народной Республике Конго уже давно возникли секты, сторонники которых обожествили Мацуа. Да и здесь, в Канкате, рядом с церковью я видел небольшую часовенку, где на цементном столбе была помещена керамическая скульптурная группа -- сидящий на престоле Иисус Христос, справа и слева от него -- Андрэ Мацуа и Симон Кимбангу, проповедник, действовавший в 20-е годы среди баконго левобережного Конго и умерший в изгнании, а перед ними коленопреклоненный, с молитвенно сложенными руками та Маланда.
Речь президента содержала развернутую программу экономического прогресса, социального и культурного развития. Он с гордостью отметил достижения страны за годы независимости. Однако, как явствовало из выступления, эти успехи были достигнуты в труднейших условиях. Империалистические державы, используя свое положение на мировом рынке тропических продуктов, буквально обескровливали экономику стран Тропической Африки, в том числе Камеруна.
Президент не скрывал возмущения. Он подчеркнул, что за последние десять лет не было такого камерунского сельскохозяйственного продукта, который бы не знал серьезнейших трудностей из-за анархии или хаоса, царящих на мировом рынке тропических продуктов. В качестве примера он рассказал о какао. По его словам, в 1965 году были моменты, когда продажная цена какао-бобов не покрывала даже расходов по их перевозке в страны -- потребительницы шоколада.
Но, как образно говорилось в докладе, не для всех отощали коровы. Импортеры реализовывали громадные прибыли. Напротив, потери Камеруна от падения цен только на какао-бобы за десять лет превзошли объем всей поступившей из-за рубежа за эти же годы помощи.
Такие сведения были неожиданностью для многих делегатов, не подозревавших, что положение столь серьезно. Западная пропаганда, весьма влиятельная в стране, тщательно скрывала, как губительно сказываются на экономике Камеруна махинации империалистических монополий. Но президент показал съезду, всему народу подлинную картину.