Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– Она вчера весь день пьяная была, -- сообщила её соседка, стоявшая тут же рядом.
– Мы пили чери...
– И часто у тебя болит?
– Всегда, но особенно когда выпью...
– А ешь ты что?
– Консервы и клецки.
– Ну вот, потому и живот болит. Пей горячее молоко утром, на обед ешь рыбу, макароны и овощи, а вечером -- немного киселя.
– А шоколад, а персиковый компот? Я не люблю молоко, а от макарон и киселя мне только хуже станет.
– Ты хоть раз пробовала их есть?
– Нет, но другие пробовали
– Может быть, они уже до этого были больны... Вот, возьми этот список и ешь только то, что в нем перечислено. Не думаю, что она будет соблюдать эту диету. А вот, ещё случай...
Шеннон ехал и слушал рассказы врача, всё больше проникаясь какой-то брезгливостью к местным жителям. У него зародилось и постепенно раздражение к этим примитивным людям, перенявшим только внешний лоск европейской культуры. Тем временем, Флорис продолжала:
– К этому следует добавить, что все без исключения горожане - завзятые курильщики. Многие из них заразились в барах неутолимой жаждой. Если нет контрабандного спиртного, обращаются к заменителям, и одним из наиболее популярных напитков на острове является жидкость для ращения волос. Большинство настолько закалилось, что способно пить эту дрянь без каких-либо последствий. К сожалению, поглощение других суррогатов не проходит безнаказанно. Расстройство желудка, больные зубы, открытые гноящиеся раны, сильная простуда....
– Приехали, - прервал спутницу Шеннон, заехав прямо на плац.
– Извини, дорогая, мне надо по делам...
Он чмокнул её в щёчку и поехал в механические мастерские при порте. Они занимали небольшой металлический ангар, приткнувшийся одним краем к пирсу, а другим - к пакгаузу. Серб сидел снаружи и что-то мастерил.
– Горан, - спросил Шеннон напрямую, - ты имеешь отношение к контрабанде алкоголя?
Серб молча поставил на стол два стакана, затем достал большую стеклянную бутылку со знакомой Шеннону тёмно-красной жидкостью и наполнил их до краёв. Серб подмигнул ему и произнёс с ужасным славянским акцентом:
– Не так уж плохо, а?
– Да, намного лучше, чем денатурат или жидкость для ращения волос, - усмехнулся наёмник.
– Откуда этот чери?
– Что значит откуда?
– ухмыльнулся Горан.
– Как по-твоему?
Шеннон пожал плечами:
– Контрабанда? Недавно я пил этот напиток в отеле...
– Не угадал. Это произведено в Кларенсе.
– За неделю? Очищенный ликер меньше, чем за месяц?
Тем временем, Горан покончил со своим стаканом и, улыбаясь, налил себе еще.
– Я помог местным ребятам, - самодовольно признался он.
– Меня с ними познакомил Жан. Их зовут папаша Вильк и Жюль. Они белые.
– Знаю их, - кивнул Шеннон.
– Рассказывай дальше.
– В этих местных лесах полно такой ягоды. Они поставили несколько женщин и детей собирать ее. На старом сахарном заводе есть пресс, - он неопределённо повёл рукой.
– Я его починил. Папаша Вильк откуда-то добыл дрожжи.
–
– Не надо. Мне всё равно. Так вот: подавили ягоды, добавили дрожжей и мелассы, дали постоять. Вот из этой смеси стали гнать ликёр. Папаша Вильк его разливает в тару, а Жюль им торгует.
– Да, но разве он дистиллирован?
– Ты прав, - усмехнулся Горан.
– Он заморожен. Это быстрее, чем дистилляция.
– Впервые слышу. Ну-ка, расскажи...
Горан разлил свой чери по стаканам и оживлённо заговорил:
– Перебродивший сок заливаешь в пластиковый пакет и ставишь в морозильник. Когда он замерзнет алкоголь соберётся в центре, а вода и жмых превратятся в лед. Через некоторое время пакет достаёшь пакет и просверливаешь дыру до его середины. Не плохо, правда?
– Ну и какова же эффективность твоей технологии?
– Вы исп- Небольшая, несколько галлонов на баррель.
ользуете морозильник Жюля?
– И не только. Здесь в порту есть тоже холодильник. Его поставили для хранения рыбы. Я его тоже починил.
– А что потом?
– Как только я приведу в порядок "Нгиому", Норбиатто привезёт морозильник побольше, а также дизель, работающий на дровах. Расширим производство...
– Члены правительства аж кипят из-за твоей инициативы, - Шеннон хмыкнул.
– Не знаю, что и сказать?
– Шеф, я хочу построить небольшой пивной заводик и открыть при нём бар. Местное пиво мне не по душе. Войдешь в долю?
– Подумаю, - впервые со времени их знакомства Горан видел командира наёмников был таким растерянным. Шеннон допил свой стакан, встал и направился искать Норбиатто. Ему было о чём с ним поговорить...
Полуденное африканское солнце безжалостно палило. Казалось, его яркие лучи, проникают даже в крытые ангары военного аэродрома. Полтора десятка мужчин сидели под крылом самолёта ИЛ-18Д и вяло потягивали пиво. Их кожа представляла собой целую палитру красок: от розово-поросячьей до смугло-коричневой. Их объединяло только одно: все они были облачены в мабуту, советскую военную форму для жаркого климата. По всему было видно, что находятся в Алжире уже давно: их панамы и гимнастёрки выгорели добела. По всему было видно, что сидели они уже долго, постепенно перемещаясь по мере движения тени. Гора пустых бутылок постепенно росла...
– Что-то командование не торопится нас отправлять, - сказал один из них, ни к кому особенно не обращаясь.
Никто не ответил. Жара была такая, что лень было лишний раз пошевелить языком: здесь у северного тропика пик лета приходился на конец июля. За вялотекущим разговором пиво заканчивалось. Внутри самолета было еще три ящика, но фюзеляж накалился так, что мысль о том, что туда войти, ни у кого не возникала. Белый длинный "кадиллак эльдорадо" подкатил к самолёту. На переднем сидении, рядом с водителем, сидел их командир - капитан Зигунов. Он открыл дверцу и выскочил на жару. Ещё из машины, капитан скомандовал: