Псы войны

Стрельцов Иван Захарович

По правую руку от него сидел Андрей Колдобин — Бас, вор не менее авторитетный, чем Сибиряк; ему подчинялись все славянские группировки в Московской области. За любые сделки за пределами столицы ему платили твердый процент.

Рядом с Басом сидел Логинов, до сих пор воры его считали кем-то вроде управляющего у Прохора. Теперь все должно было решиться.

Возле Логинова сидел Фашист, незадолго до смерти Прохора его короновали и произвели в авторитеты. Хотя сам Альберт Фроман считал это лишним, но Логинов настоял, полагая, что вор в законе Фашист таким образом сможет говорить на равных с другими авторитетами, когда дело дойдет до спора.

Напротив

Сибиряка находился лидер армян Мхитарян — вор в законе Тоник. Он был по возрасту ровесником Логинову, но всю жизнь прожил, как Прохор. С малолетства шатался по тюрьмам. Выходил только для того, чтобы совершить очередное крупное преступление (грабануть сберкассу или «ломануть» богатую квартиру). Ему везло, каждый раз налеты проходили без крови. А потому статья ни разу не зашкалила за «червонец», не говоря о «вышке». Перелом в его жизни наступил в одночасье. Он только освободился в очередной раз, когда землетрясение превратило в развалины его родной Степанакерт. Жажда наживы была сильнее горя о погибших. Тоник и три его подельника под видом спасателей вскрыли хранилище городского банка и извлекли оттуда почти три миллиона рублей (баснословные деньги в то время). Заплатили пятьдесят тысяч знакомому милиционеру, в сопровождении которого добрались до Еревана, а оттуда вылетели в Москву. Больше подельников Тоника никто не видел, зато сам он уже через полгода стал видной фигурой среди криминалитета. Только слаб он был против Прохора, тот, пользуясь поддержкой Логинова, смог захватить самые жирные куски, самые наваристые. И лидеру армян оставалось ждать и надеяться, что Прохор стар и недолго протянет. Вот и дождался.

Рядом с Тоником сидел Аванес Казарян — худой долговязый армянин с удлиненным лицом и усами стреловидной формы, за которые носил прозвище Арамис.

Казарян был авторитетным преступником; всю жизнь занимаясь карточными играми, лишь на старости лет сменил амплуа, взявшись за производство армянского коньяка по «левой» технологии как в Армении, так и в России.

Возле долговязого Арамиса сидел широкоплечий Туз — глава грузинской группировки Гоча Кохидзе. Впрочем, в его клан входили не только грузины, но и дагестанцы, азербайджанцы и осетины, то есть все кавказцы, кроме армян и чеченцев. Эта группировка занималась всем — от угона машин, рэкета до торговли подпольной водкой (эту сферу бизнеса они делили с чеченской группировкой) и транспортировкой золота и алмазов из Сибири.

Чуть поодаль особняком сидели двое чеченцев: Вахид Хибибиев, прозванный за любовь к сладкому Халвой, и его помощник Хусейн Мурдашев по кличке Бегунок, который был по совместительству представителем интересов чеченских тейпов. Группировка занималась рэкетом на окраинах столицы, торговлей спиртными напитками и сигаретами, банковскими аферами и наркотиками. Также подпольно закупали оружие для чеченской армии, направляя его в Грозный.

Сидящие за столом молча наполнили рюмки водкой. Подняв свою, Сибиряк сказал:

— Помянем нашего друга. Пусть земля ему будет пухом.

Все молча выпили, потом еще дважды они выпили, поминая покойного, но к закуске так никто и не прикоснулся, все готовились к толковищу.

Сорок дней со дня смерти Прохора Тоник потратил не зря. Он понимал, что говорить с русскими бесполезно — хоть в лицо и говорят «брат», но за спиной наверняка называют «черножопым» и «носорогом». Они скорее удавятся, чем отдадут территорию и бригады под контроль нацмена. Поэтому Тоник предпочел встрече с Сибиряком и Басом общество Туза и Халвы с Бегунком. Эмоциональный грузин приглашал

Тоника к себе в ресторан и, слушая предложения армянина о том, что территорию покойного надо разделить между всеми, восторженно кричал, поддерживая Тоника. Чеченцы же сдержанно выслушивали предложения лидера армянского клана и ничего не говорили, давая понять, что их молчание если не знак согласия, то по крайней мере одобрение.

Ободренный переговорами с кавказскими авторитетами, Тоник был полон решимости раздробить владения Прохора, урвать себе кусок пожирнее, а заодно «пришить» этого выскочку Логинова.

Но не один Мхитарян вел переговоры. Сибиряк и Бас тоже были озабочены судьбой осиротевших угодий, с этой целью они встречались с Фашистом. Новоиспеченному авторитету было предложено возглавить дело Прохора, но тот, имевший достаточно денег, женщин и власти, не хотел взваливать на свои плечи тяжелую ношу лидера. Он был хорошим исполнителем, но никак не инициативным вожаком. Фашист отказался.

— Нет нашего друга Прохора, но мы еще живы, и надо решать, что делать с его наследством, — скорбно произнес Сибиряк.

— Вай, что решать, делить надо, — возбужденно вскочил Тоник. Ему казалось, что дело сделано, теперь главное — не прогадать с дележом.

— Эко, братец, быстрый ты какой, как понос, — урезонил Тоника Бас. Армянин гневно сверкнул глазами, но тот уже не смотрел в его сторону. — Кто еще хочет сказать?

Импульсивный Гога Кохидзе молчал, уже давно для себя решив поддержать своим голосом большинство. Зачем наживать врагов среди сильных.

Чеченцы тоже осторожно молчали.

В комнате повисла тягостная тишина.

Тоник растерянно обвел мутным взглядом сидящих, потом тяжело вздохнул и сел на свое место. Тогда поднялся Логинов и негромко спросил:

— Разрешите мне говорить? — Он не был в законе, а потому не мог говорить без разрешения авторитетов.

— Говори, — одобрительно кивнул Сибиряк.

— Ни для кого не секрет, что покойный Дмитрий Егорович отошел от дел еще два года назад. Разве за то время, что фактически концерном и всей территорией руководил я, доходы упали? А может, я братву чем обидел?

После минутной паузы неожиданно заговорил Бас:

— Нет на тебя обид. Исправно подогрев, в общак сливал. И предъяв ни у кого к тебе нет. — Кроме своих непосредственных обязанностей пахана, Бас еще был хранителем общаковых денег. Так что его слово было не менее весомым, чем слово Сибиряка.

— Вот я и спрашиваю, — продолжал Александр Васильевич, — кому мешает хорошо отлаженный механизм, постоянно приносящий доход? Может, боитесь, что украду бабки со счетов и сбегу за кордон? Так ведь ничего не получится, все деньги в деле. А Фашист такой же полноправный руководитель, как я, или даже больше, он бригадами руководит.

— Предлагаешь все оставить как есть? — спросил Сибиряк.

— Если нет других предложений, — пожал плечами Логинов.

— У кого есть предъявы на наследство Прохора? — громко спросил Сибиряк.

Все молчали. Тоник, поняв, что не дождется поддержки от других кавказцев, тоже не проронил ни звука.

— Раз предъяв нет, так тому и быть, — подвел итог толковищу Сибиряк. Логинов медленно выдохнул…

Прошло две недели с того момента, как Александр Васильевич стал по-настоящему полноправным хозяином концерна. Этот маленький юбилей был омрачен покушением. Две длинные очереди прервали жизнь личного шофера Логинова и тяжело ранили охранника у входа в офис концерна. Алик успел сбить Александра Васильевича с ног и накрыть его своим телом.