Psykhologya Prorochestva

Tsvetkov Ernest

психиатрическую клинику с приступом психотического расстройства. Наряду с

остальными симптомами, у пациентки присутствовали непонятные для врачей словесные

новообразования, характерные для шизофренического процесса. Как-то ее навестил Серф

и завел с ней разговор на одном из своих искусственных языков. Лечащие врачи заметили,

что подобная тактика привела к неожиданному терапевтическому эффекту. Ее состояние

стало заметно улучшаться. Через некоторое время

пациентка поправилась, и ее выписали,

после чего ее жизненный путь изменился. Она вернулась к своему учителю и стала

принимать активное участие в его интерлингвистических штудиях. Они сформировали

группу студентов, которые собирались для того, чтобы поговорить на непонятных, только

что изобретенных языках. Помимо радостного удовольствия, от подобных занятий они

получали и существенную психологическую помощь. Вскоре практика и метод Джорджа

Серфа приобрели широкую известность.

Основные положения теории.

Родной язык – язык обыденный, рутинный. Все беды и несчастья происходят именно на

этом языке.

Обилие неологизмов при шизофреническом расстройстве есть ничто иное, как

активизация компенсаторных механизмов самоисцеления. «Болезнь сама проделывает над

языком ту работу, которую каждому следовало бы проделывать в норме. Мы передаем

наши компенсаторные языковые возможности болезни, в то время как задача заключается

в том, чтобы этими возможностями овладеть». – Писал Джордж Серф.

Он также обратил внимание на богатое и бурное словотворчество маленьких детей. И

такое явление было им расценено не только как проявление познавательного инстинкта, но

и как своеобразная аутопсихотерапия. Серф полагал, что «словесные новообразования на

самом деле создаются под давлением чувств, ищущих выхода наружу».

По его мнению, на общепринятом языке возможно только поверхностное условное

общение – на самом деле, отчужденное и болезненное. Над индивидумом довлеет

социальный диктат языка. И социальная «дрессировка» есть, прежде всего, «дрессировка»

вербальная, языковая. Общепринятым становится язык телевидения и журналов –

стерилизованный, выхолощенный, стандартный, «пластиковый», механический, мертвый

и отчужденный, где все чаще появляются машины говорения – спикеры, воспроизводящие

заранее сделанные заготовки, напоминая собой часы, откуда постоянно раздается

монотонное «ку-ку».

И один из путей освобождения – возвращение к неоформленной детскости языка, к

изначальному, исконному словотворчеству – словотворению-гулению, построенному на

фонетических играх и аллитерациях.

Педиатры

полагают, что гуление совершается «между языком и молоком», когда

младенец пережевывает слоги, получая от этого фонетическое наслаждение. Тем самым

первое магическое удовольствие ребенка связано с возможностью услышать, как он сам

бормочет. В сущности, это и есть праязык – «языковой карнавал творчества в языке».

Такая речевая феерия, близкая к адамическому праязыку младенца, присутствует и в

творчестве великих поэтов. Ни один из них не пишет на своем родном языке, но переводит

самого себя, переходя от материнского языка к языку трансгрессивному (своему

собственному).

Серф цитирует известное изречение М. Хайдеггера – «язык есть дом бытия», и

прибавляет: «Печальная судьба человечества распорядилась так, что все живут всю жизнь

в домах, построенных не ими, часто даже не имея возможности подогнать их под себя».

Стало быть, осознанное языковое творчество можно представить как «медленное

возвращение домой».

Праксис:

Снимите свои языковые тормоза и поговорите с полчаса на языке детского лепета,

полнейшей чепухи, околесицы, нонсенсов, спонтанных неологизмов.

А затем с полчаса помедитируйте над следующим:

Может ли быть, на самом деле, бессмыслица бессмысленной?

И насколько абсурден индивидуально изобретенный язык?

Ведь любое слово состоит из звуков.

Звук же является ядерным носителем смысла.

Какие бы новоязы мы не изобретали, при их анализе мы все равно получаем в качестве

конечного продукта известные и нерасщепляемые атомы предзаданных значений – звуки.

Такое положение дел можно сравнить с химической реакцией, которая, при всей ее

сложности, в итоге распадается до углекислоты и воды.

Получается, что любой наш неологизм, на первый взгляд, самый

нелепый и эксцентричный, в действительности, представляет собой

рестимуляцию традиционного, примордиального, самого, что ни на

есть, естественного живительного, целительного языка, к которому

мы непосредственно прорываемся через собственное речевое

преображение.

А после того, как вы поговорили на своем новоязе и

помедитировали на предмет предложенных тем, интуитивно, "на

ощупь" выберите те звуки, которые показались вам наиболее

акцентными, примечательными в вашем оригинальном словотворчестве.

Поразмышляйте – "чтобы это могло значить"? И в качестве

подспорья своим размышлениям обратитесь к следующим приложениям.