Птенец и Зверюга
Шрифт:
– Осторожней, осторожней! Мне нельзя делать никаких резких движений, – воскликнул он, отпрянув от Никиты.
Никита озадачено посмотрел на Глорию.
– Что с тобой, Яша? Ты заболел? – с тревогой в голосе спросила она готовящегося стать врачом родственника.
– Нет, я здоров, – заулыбался тот, – просто я делаю лабораторную работу.
– О чем это ты?
Тот вместо объяснений задрал майку и продемонстрировал тело, облепленное датчиками на присосках, от которых шли проводки к небольшому похожему на пейджер
– Я снимаю суточный график биоритмов, – гордо пояснил Яша, – и поэтому мне нельзя делать резких движений и вообще сильно волноваться.
– Это Яшкины «хвосты», – пояснила с дивана смеющаяся Маша. – Без этого у него не примут экзамены.
– У тебя «хвосты»? – удивилась Глория. – А я-то думала, у тебя одни пятерки.
– Девочка, – назидательно сказал Яша, – на медицинском факультете нельзя учиться на пятерки или на тройки. Здесь можно учиться только на последнем издыхании. Я, кажется, уже издох. Машка еще держится, но она женщина и пофигистка. И лучше не напоминайте мне про экзамены, а то я начинаю волноваться!
– Ага, – подхватила с дивана его жена, – ты еще напиши записку: «Я еще жив» – и подпишись.
Яша показал ей кулак, а затем, как будто впервые заметив сумку и чемодан у ног Никиты, воскликнул:
– А чего это вы с чемоданами? Уезжаете?
– Да, Яша, но только завтра, – принялась объяснять ситуацию Глория. – Понимаешь, нам нужно на сегодняшнюю ночь где-то остановиться.
– Жаль, что мы ничем не можем вам помочь, – словно не понимая намека Глории, невозмутимо произнес Яша. – У нас нет даже матраса, чтобы постелить на пол, хотя можно попытаться взять его у нашей соседки-американки.
– Яша, ты что, забыл, что она сегодня уехала? – недовольно перебила его Маша, укоризненно глядя на мужа.
– Ах, да, забыл. Еще эта лабораторная работа… Даже не знаю, что придумать. Может быть…
Никита не дал ему договорить.
– Да нет, ребята, спасибо. Это Глория пошутила, – решительно произнес он. – На самом деле мы уезжаем сейчас. Мы просто зашли попрощаться. Я увожу ее к морю.
– К морю! Отдыхать! – с нескрываемым восхищением воскликнул Яша, перемигиваясь с женой. – Глория, как я тебе завидую! Но нет, мне же нельзя волноваться…
– Что ты задумал? – тихим голосом спросила Глория, дернув Никиту сзади за рубашку.
– Потом объясню, – так же тихо ответил он.
– Единственная просьба, – громко обратился Никита к брату Яше и его жене.
– Какая? – насторожился Яша.
– Можно мы у вас оставим чемодан, а через неделю заберем?
– А, это пожалуйста… Кидайте вон туда за шкаф.
– А как же мои вещи? – изумленно спросила Глория.
– Возьми то, что тебе понадобится на неделю, – сказал Никита, – и положи ко мне в сумку, а я пока позвоню. Ребята, у вас есть «Желтые страницы»?
– Конечно. А куда вы направляетесь? – заинтересовался
– В Герцлию.
– О, круто! Там курорты для самых богатых.
Пока Глория перетряхивала чемодан, а Яша рассуждал о достоинствах и недостатках тех или иных курортных мест, Самолетов нашел нужный раздел с телефонами отелей и стал методично обзванивать их в поисках недорого номера. Очень скоро среди транснациональных гостиничных гигантов он наткнулся на отель со странным названием «У Розенгольца», который, судя по ценам, они могли потянуть на неделю.
Ладно, что говорить о евреях, если мы и себя-то один раз в году любим!
Выбравшись с Глорией на ближайшее шоссе, Никита поднял руку, и третий по счету белый мерседес с шашечками на крыше согласился довезти их прямо до моря, если ему оплатят обратную дорогу. Никите уже было все равно. Устроившись на заднем сиденье и обнявшись, чтобы не замерзнуть от включенного на всю мощь кондиционера, они отправились с иерусалимского поднебесья вниз – в далекое путешествие к побережью Средиземного моря по светящейся отражателями волшебной дороге-реке, которая, как им тогда казалось, приведет их к счастью…
ТЕРРИТОРИЯ
В тот же вечер молодые люди поселились в маленькой гостинице у моря в номере с зеркалами на уровне постели и репродукцией "Танцовщиц" Дега у изголовья.
– Послушай, – сказал Самолетов на следующее утро по дороге на пляж, – эти шорты тебе очень идут. Они совсем не мешают восприятию чистого образа твоего тела. Скажи только, почему все местные мужики так на нас пялятся.
– Как?
– Как будто я отнял у них самое дорогое, что у них есть в этой жизни.
– Не обращай внимания, они на всех женщин так смотрят. Это здесь самое противное. Мне просто делается страшно.
– Ты о чем?
– Мне уже двадцать два, и я знаю, что дальше в этом окружении уже ничего не будет.
– Не говори глупостей.
– Подожди. Два года назад я думала, что встреча с тобой не так важна и таких еще будет много. Ты и представить не можешь, с каким количеством мужчин я встречалась с тех пор, как приехала в эту страну.
– И что?
– И ничего. Половина дебилы, половина импотенты. И по всему видно, соотношение это не изменится.
Как будто в доказательство ее слов из-за пальм выскочили три сефардских юноши и, окружив их, что-то угрожающе закричали. Он понял, что, похоже, придется драться, и по российской привычке оглядел диспозицию, примечая, где можно выломать дубину или подобрать булыжник.
– Что они говорят? – спросил Никита.
– Несут какую-то чушь, что это их место, и мы мешаем заниматься им спортом.
– Надавать им, что ли, по морде?
– Не вздумай! Здесь так не принято, затаскают по судам. Лучше скажи им что-нибудь погрознее.