Птица над городом. Оборотни города Москвы

Клещенко Елена Владимировна

Я посчитала за лучшее смолчать. Все-таки он сумасшедший. Это никак не может быть правдой. В тридцать седьмом тайну оборотничества не смогли вымучить, ученые во всем мире бьются, а мне тут хиленький блондинчик, зеленый чай с зачесом, рассказывает, что умеет отнимать оборотневый дар… или наделять им нормалов… Бред. Но — деньги? Деньги у него откуда?

— Я удовлетворил ваше любопытство? — самым светским тоном спросил Антон Михайлович. — Теперь удовлетворите и вы мое. (Он нагнулся к селектору.) Вань, зайди на минутку. Вы прекрасно понимаете, что не сможете ссылаться на этот разговор

со мной. А если и сошлетесь, ничего страшного, у нас мощное прикрытие. Но все-таки, для порядка… передайте Ивану, пожалуйста, ваш мобильный телефон, он ведь со встроенной камерой? А также иные носители информации, если они при вас есть.

Секретарь-бодигард подошел ко мне, мягко ступая, и протянул руку. Сопротивляться было глупо, я отдала свой телефончик. Как диктофон я его не использую, фотографий там, кажется, три, все они сделаны Машкой и представляют вдумчивому ценителю смутные образы уток в пруду. В записной книжке пусть роются… ох, вот же ж блин! Входящие! И почему я не стерла номер, с которого мне звонила Настя? Ведь собиралась…

— Еще какая-нибудь техника с собой есть? — безлично вопросил Иван, отрывая глаза от экранчика моего «самсунга». Что было на экранчике, я не могла разглядеть. Но не картинки точно.

— Вы уже закончили смотреть фотографии? — вопросом на вопрос ответила я. Что за хамство, в самом деле, — речь была о встроенной камере, а не о просмотре звонков.

Иван так же молча положил телефончик и бесцеремонно принялся меня обыскивать. Игры в политес кончились, и я не стала скандалить. Даже тогда, когда бодигард выудил из заднего кармана моих джинсов флешку.

Первая мысль — как жалко, любимая игрушка была. Синенький металлик с колпачком, обратно, небось, не получу. И только вторая: теперь всё.

Иван присвистнул, поманил хозяина рукой. Монитор стоял ко мне спиной, но я догадалась, на что они смотрят: в режиме слайд-шоу перед ними нарисовалась фотография пиар-менеджера компании «Веникомбизнес». Отлично сделанное, профессиональное фото… И зачем я, идиотка, не стерла файл, после того как показала Наталье?! Думала — вдруг пригодится? Точно, пригодится. Только не тебе.

Глава 17

Молодые особи птиц многих видов боятся всего живого и двигающегося, и только постепенно они узнают, кого им следует, а кого не следует бояться. А вот молодые галки ни перед кем не испытывают страха.

Научно-популярная статья.

— Ты не вздумай оборачиваться, барышня. А то я по птицам стрелять не люблю. Жалко.

Я посмотрела в лицо охраннику. Обычный дядька, полноватый, усатый, на щетинистых щеках багровые пятна. Обычный пистолет в руке, такой же, как Валеркин. Ствол нацелен на меня.

— А по женщинам — любите?

— А ты не женщина. Ты оборотень.

— Понятно.

Чего же тут не понять. Птицу убивать жалко. Женщину — стыдно. А меня — почему бы и нет.

— Иди давай. Быстрее дойдешь, быстрее…

Он не договорил. А меня уже не хватило на новое ехидство. Не скажу,

что страх мне не был знаком, при моей добровольной общественной нагрузке были случаи испытать это чувство. Но от страха и беспомощности вместе взятых я успела отвыкнуть. Со времен нормальской школы, где я училась в младших классах — только там, как бы плохо ни приходилось, пуля в спину мне все-таки не угрожала.

За дверью оказалась… лаборатория. Или медицинский кабинет. Или пыточная камера из фантастического фильма. Зашторенные окна, неоновый свет. Кресло с подголовником, снабженное ремнями, ошейником и ножными браслетами. И тип в расстегнутом белом халате. Кажется, знакомая рожа, особенно этот лохматый чуб и оттопыренная нижняя губа…

— Куда ее? — спросил усатый.

— Если птица, значит, наверх, — скучно ответил тип в халате и опустил вниз рубильник на пульте. — Всё, можно.

Меня пихнули стволом между лопаток.

— Поднимайся, барышня. По ступенечкам.

Ступенек было пять, они вели на помост, а наверху стояла арка. Не какой-нибудь помпезный портал в иной мир, а банальная такая арка, вроде той, через которую прогоняют публику у входа на выставки и театры на предмет выявления бомб.

Охранник поднялся за мной, слегка подтолкнул, я шагнула в арку, чтобы не упасть. И ступила на металлический лист. Который тут же провернулся у меня под ногой.

Я не поняла, успела я обернуться или нет. Очнулась в человеческом Облике, на дне огромного ящика, на чем-то мягком и шатком. Попыталась встать на ноги с четверенек — и охнула от боли в щиколотке. Ничего удивительного: падать с высоты больше метра, не тормозя крыльями, мне тоже не доводилось очень давно. Так или иначе, я почему-то все еще была жива.

В ящике прямо перед моим носом открылась дверка, свет заслонили чьи-то голова и плечи.

— Выходите, барышня.

На «вы» перешел, безразлично отметила я. Твердый пол качался под ногами не хуже батута, и усатый дядька, уже без пистолета, подхватил меня под мышку.

— Вот видите, Галина Евгеньевна, не все в мире так однозначно, как вам представляется. Вчера вы оборотень, а сегодня — нормальный человек.

Я ничего не ответила, только приложила все усилия, чтобы встать ровно. Время для гордых отповедей не пришло: белобрысая физиономия Антона Михайловича странно расплывалась у меня в глазах, а лампы под потолком то вспыхивали ярче, то отказывались светить. И все тело сотрясала дрожь, как после суточного перелета на голодный желудок.

— Ну что, чем порадуете? — обратился он к типу в халате.

— Все как обычно, — ответил тот. — В фокусе. Что дальше?

— Готовьте импозицию.

— А что готовить, все готово. Кому будем делать?

— Мне! — в голосе Антона мне послышалось раздражение, а что касается второго… кто же он такой? Ведь я знаю его, хоть убейте…

— Кхм, если хотите знать мое мнение…

— Не хочу.

— Вообще-то клиенты…

— Делайте что вам велено.

— Ка-ак скажете, — обиженно протянул ученый. И тут я вспомнила. Те же два слова, с той же точно интонацией он сказал Святославу Николаевичу, когда тот посоветовал оставить электрофорез еще на час.