Птица-пересмешник
Шрифт:
Питер сел в кресло и посмотрел на противника в упор. Лужа сиял, как игрок в покер, который знает, что у него в руке четыре туза. Он аккуратно поставил стакан на стол рядом со своим локтем, а затем льстиво наклонился вперед.
– Ну, ну, Флокс, ну, старина,— я не из тех, кто ходит вокруг да около, когда чего-то уж больно хочется. Никто никогда не называл меня скрягой. А если я предложу вам и, конечно, мисс Дэмиэн по двадцать пять тысяч фунтов за этот маленький секрет? Тогда вы не скажете, что это мало, а? И главное, кто знает — если дело выгорит, как мы задумали, может, можно будет
Он энергично наклонился вперед. Его седые волосы сияли, черные глазки блестели, указательный палец отбивал дробь по коленке — видно было, что он не сомневался, какой ответ даст Питер.
Питер допил стакан и встал.
– Все дело в том, Лужа,— мягко сказал он,— что ты всего-навсего расфуфыренный арапчонок с бухгалтерской книгой вместо мозгов. По себе о людях судишь, дружище! Вот и решил, что всякий человек покупается и продается. Так заруби себе на носу, старина, что я не сообщу тебе координаты Долины пересмешников и за двадцать пять миллионов, не говоря уже о двадцати пяти тысячах!
Обмякнув, Лужа откинулся в кресле. Его лицо сделалось желтым, как у покойника. Глаза потускнели.
– Более того, признаюсь тебе, ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу,— перешел в контратаку Питер.— У меня в голове не укладывается, в каких смертных грехах повинны бедные зенкалийцы, что Бог лишил их разума и они наделили такого жалкого карлика властью. Тебя следовало бы младенцем задушить в колыбели. Заверяю тебя, я сделаю все возможное, чтобы идея со строительством аэродрома не прошла. Мне доставит огромное удовольствие перевернуть твою тележку с яблоками. А теперь оставь нас, пожалуйста. У нас с мисс Дэмиэн свое представление о том, кого брать в компанию, а кого нет. Ты нам надоел хуже горькой редьки.
Лужа встал и побрел к выходу. Дойдя до порога, он обернулся. Его лицо было по-прежнему мертвенно-бледным, и блеск в глазах, казалось, погас навсегда. Они, как и прежде, были лишены всякого выражения.
– Ты об этом пожалеешь, Флокс, ты еще раскаешься в том, что оскорблял меня! Никто никогда не смел говорить со мной таким тоном. И помни, я не потерплю, чтобы кто-нибудь стоял у меня на пути. Тем более такой ублюдок, как ты!
Он вышел, на прощанье хлопнув дверью. Питер снова развалился в кресле.
– Ну,— сказала Одри,— ты-то уж точно знаешь, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.
– Точно. Я сразу понял, что он меня в грош не ставит,— с улыбкой сказал Питер.
– Да, но его нельзя недооценивать как противника. Я серьезно,— сказала Одри.— Как ты думаешь, что он предпримет?
– Ну, пока ему не известно местоположение долины, он ничего предпринять не сможет,— сказал Питер.
В этом он жестоко ошибался.
Глава шестая
На следующее утро, собравшись позавтракать, Питер увидел, что сэр Ланселот и досточтимый Альфред, уютно устроившись на веранде, азартно поглощают яичницу с беконом, закусывая фруктами из огромной вазы. Не успел Питер присесть, как сэр Ланселот тут же пристал
– Да, Флокс, ситуация на Зенкали очаровательна, просто очаровательна,— сказал он, помахивая перед Питером грязным ножом.— Столько всяких факторов и хитросплетений!
– Именно так, сэр,— сказал Питер. Не мог же он сказать прямо, что ему не хочется начинать день с обсуждения ситуации на Зенкали.
– Конечно, необычная, очень необычная,— сказал досточтимый Альфред, борясь с плодом манго размером с небольшую дыню.— Я только что сказал сэру Ланселоту, что наблюдал нечто подобное, когда был в гостях у кумкватского магараджи. Там работы были остановлены из-за священных обезьян. Я бы даже так сказал — священные обезьяны остановили работы. Что, здорово у меня язык подвешен? Ха-ха! Вполне,— сказал сэр Ланселот, думая, смеяться ему или нет, и решив, что не стоит.— Как я говорил своему другу министру внутренних дел Великобритании Артуру Мендалю, когда он недавно приезжал на уик-энд с маркизом Оркнейским и лордом Беллройалом,— когда природоохранное дело вторгается в политику и религию, ситуация получается щекотливая, и даже очень.
– Нечто похожее я говорил кумкватскому магарадже,— сказал досточтимый Альфред,—– но он далек от этих проблем…
– Когда заседание особого совещания? — спросил сэр Ланселот.— Сегодня?
– Да, в одиннадцать тридцать,— ответил Питер.
– Это в здании парламента?
– Нет, во дворце.
– Прекрасно. Надеюсь, к обеду результаты станут известны? — спросил сэр Ланселот.
– Возможно, что и так,— ответил Питер,— но сейчас трудно сказать. Ситуация слишком сложна, и дебаты могут затянуться.
– Верно, верно,— согласился сэр Ланселот,— не стоит спешить со столь важным решением. Как говорится, тише едешь — дальше будешь.
– Вот именно,— сказал досточтимый Альфред, очарованный этой мудростью.— Ей-богу, здорово сказано.
– Ну, теперь извините, мне нужно уйти. Необходимо убедиться, что ни с кем из прибывших гостей ничего не случилось, а затем ехать во дворец на совещание,— сказал Питер.
– О, так вы тоже будете на совещании? — спросил сэр Ланселот с плохо скрываемым изумлением.
– Его Величество специально просил, чтобы я и Ганнибал присутствовали на совещании в качестве наблюдателей. Обычно же совещание проходит при закрытых дверях.
– Это интересно,— задумчиво сказал сэр Ланселот.— С нетерпением буду ждать сообщения из первых рук.
Когда Питер, пройдя длинную веранду, спустился в сад, до него долетели слова досточтимого Альфреда:
– Это мне очень напоминает ситуацию в Рио-Муни. Помню, как я говорил герцогу Пеллигросскому…
Оставив спорщиков выяснять, кто из них вхож в более высокие аристократические круги, Питер на полном газу покатил к себе в контору. Покончив с неотложными делами, он полетел прямиком к старинному голландскому плантаторскому дому, желая удостовериться, что все остальные его подопечные живы-здоровы. Прибыв туда, он несколько удивился, увидев капитана Паппаса. Сидя на широкой прохладной веранде, капитан и Седрик Джагг тянули большими стаканами «Нектар Зенкали». Они уже одолели полбутылки, и алкоголь успел оказать свое действие.