Птица счастья
Шрифт:
— Доктор Петерсон, я позабочусь о мистере Кэлхоуне до половины пятого, — закончила Кортни.
Вид у доктора был несколько озадаченный, однако, пожав плечами, он согласился:
— Ладно, решено. — Затем достал рецепт и протянул листок Джерету. — Принимайте лекарства так, как здесь указано. И постарайтесь поберечь ногу хотя бы до завтра. Вниз спускайтесь на костылях. Рана у вас поверхностная и, я думаю, должна быстро затянуться.
Пока он продолжал давать Джерету рекомендации, Кортни устало откинулась на спинку стула. Наконец-то она почувствовала облегчение: он не подаст
Доктор Петерсон вышел, вернулась блондинка-медсестра, явно умевшая разбираться в мужчинах, и Кортни с интересом наблюдала, как она суетилась вокруг Джерета.
Через час они возвратились на ранчо. Джерет опирался на костыли, и Кортни помогла ему подняться по деревянным ступенькам крыльца, чувствуя близость его тела. Любопытство одолевало ее — каков же этот дом внутри?
Из-за входной двери доносилось повизгивание.
— Адмирал, мой мальчик, лежать! — приказал Джерет. Он отпер дверь. Едва они вошли, большая белая собака с разбега налетела на них. Джерет охнул, покачнулся и рухнул на Кортни. Под его тяжестью она задыхалась, в глазах заплясали сверкающие огоньки. Холодный мокрый нос дотронулся до ее щеки, и, открыв глаза, девушка увидела перед собой белую собачью морду.
— Я не могу дышать, — с трудом проговорила она, губами почти касаясь щеки Джерета.
Кортни чуть отвела голову, их взгляды встретились: в эту минуту время остановилось. Голубые глаза пронзили ее. Каждой клеточкой своего тела она ощущала тяжесть Джерета Кэлхоуна, прижимавшего ее к полу: упругие бедра, широкую грудь, мускулистую ногу, попавшую между ее колен.
— Не могли бы вы подвинуться? — задыхаясь, проговорила Кортни.
Джерет застонал и попытался сдвинуться, что отнюдь не принесло девушке облегчения.
— Назад, Адмирал! — резкая команда заставила собаку отступить, но затем она вернулась и потрогала Кортни лапой. Протянув руку, девушка погладила собаку по голове, получая удовольствие от густой мягкой шерсти.
— Какой он красивый, — Кортни обняла собаку за шею.
— Да, Малыш, он любит, когда его ласкают. Уходи, Адмирал.
Пес отошел в сторону и сел. Кортни поднялась, помогла встать Джерету.
— Какой он умный и послушный, — удивилась она.
— Не терплю тех, кто не подчиняется мне.
— Включая женщин, — сухо добавила Кортни, а в ответ получила такую ухмылку, что сердце ее снова бешено застучало.
— Нет, мне нравятся женщины, которые умеют правильно оценить и свой ум, и свой характер.
— Почему-то трудно в это поверить.
— Да, которые знают о себе все. Не самоуверенны, но и не слишком робки.
— Я самоуверенна?
Улыбка, тронувшая его губы, слегка смягчила выдвинутые обвинения.
— Только чуть-чуть, Малыш.
— Не самоуверенны, но и не застенчивы, — повторила она. И рассмеялась. — Ну что ж, лучшая защита — это нападение.
— Ах, Малыш, до чего чудесный у вас смех, — восхитился Джерет.
Шутка изменила атмосферу, добавила в их отношения близости и тепла. Все еще не
Два подвешенных к потолку старых колеса от тележки были украшены медными фонарями. Газеты, журналы, рыболовные снасти, какие-то инструменты, груды другого хлама — все это валялось где попало, заполняя пространство. Громоздкая мебель, обитая темной кожей, почти скрывалась под ненужными вещами. На стенах висели ружья, а дубовые шкафы, в беспорядке забитые книгами, занимали самый дальний угол. В одной из стен был сложен большой камин из грубого камня.
— Помогите мне добраться до кровати, Малыш, — попросил Джерет.
Кортни отшатнулась. Прозвучавшие слова были чересчур интимными. Или ей это показалось? К своей досаде, девушка заметила в голубых глазах пляшущие огоньки смеха.
— Конечно, — как можно равнодушнее ответила она.
— Как долго вы уже в разводе?
— Восемь лет. — Кортни удивилась, однако ее внимание было сосредоточено на том, чтобы благополучно пробраться среди наваленного повсюду хлама, поддерживая при этом хромающего хозяина. Вновь между ними возникла тонкая, непонятная, непредсказуемая в своих последствиях связь.
— Извините за бестактность, Малыш. — Прозвучавшие слова были такими искренними, что Кортни поразилась: может быть, этот человек не настолько груб, как ей кажется, и говорит сейчас то, что думает.
— Откуда у вас Эбенезер? — поинтересовался Джерет.
— Сокол прилетел в заповедник с раненым крылом. Я долго лечила и выхаживала его, поэтому Эбенезер жил у нас в доме, хорошо натренирован и многое понимает.
— Все равно он — чертовски дрянная птица.
— Эбенезер — очень смышленый сокол.
— Тогда на вашем месте, Малыш, я сел бы рядом со смышленым Эбенезером и поговорил с ним по душам. Я бы сказал ему: «Эбенезер, старина, вон тот малый, который живет по соседству, пристрелит тебя, если ты еще хоть раз перелетишь через забор на его территорию. Он ощиплет тебя, как курицу, сварит и скормит на обед своей большой белой собаке, а она с удовольствием тебя съест».
— Пожалуйста, прекратите! Это звучит так отвратительно!
— А вот и моя спальня, Малыш, — голос хозяина стал приглушенным, и если его целью было смутить и взволновать девушку, то идея блестяще удалась.
Кортни почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она решила, что сейчас бросит все и уйдет: пусть заботится о себе сам.
Осмотревшись, Кортни убедилась, что спальня полностью соответствовала гостиной. Книги, одежда, непонятные железки были разбросаны на стульях и на полу, кровать на резных ножках не застелена, одна из стен завешена книжными полками и ружьями на крючках.
— Для начала мне не мешало бы принять ванну, — сообщил Джерет.
— Я не собираюсь готовить ванну для вас! Неужели... — Кортни не сумела закончить фразу, увидев усмешку на его лице.