Птица-Слава. Рассказы о фельдмаршале Кутузове и Отечественной войне 1812 года
Шрифт:
Оседлал Охапка свою лошадёнку:
– Ну, служивые, не отставайте.
Идут солдаты, тащат ружья, походные ранцы. Впереди Агафон верхом на коне, по-барски.
Едет он, повернётся назад, глянет на солдатские лица:
– То-то, служивые, нелегка солдатская служба. Как же вам пеше за конным!
– Давай, давай, борода, – отшучиваются солдаты. – Знай своё дело.
Идут солдаты версту, десять, пятнадцать вёрст.
«Эка сколько отмерили, – прикидывает Агафон. – Коню бы отдых, да и солдаты, поди, устали».
– Оно бы, служивые, отдых нужен.
–
Прошли ещё без малого десять вёрст.
У Агафона на чём сидит уставать стало. Конь пошёл вяло.
Крутится мужик на седле, на солдат то и дело косится.
– Оно бы, служивые… – опять начинает Охапка.
Перебивают солдаты:
– Терпи, бородатый.
Прошли ещё версты три.
И вдруг заупрямился, остановился крестьянский конь. Слез Агафон на землю, от долгой езды шатается.
Рассмеялись солдаты:
– Тебе что же, верхом наскучило?
– Променажу душа желает.
– Шило небось в седле?
– Ну вас к дьяволу! – огрызнулся Охапка.
Постояли солдаты минутку, тронулись дальше в путь.
Тащится Агафон сзади, за узду коня волочёт.
– Но-о, ленивый! Ноги твои еловые…
Выбивается мужик из последних сил.
Дошли солдаты до нужного места. Разузнали, что надо.
Повернули назад:
– Ну, борода, собирайся.
– Помилуйте, братцы! – взмолился Охапка. – Коня пожалейте.
Улыбнулись солдаты:
– Ладно, сами назад дойдём.
Тронули, не мешкав, солдаты в обратный путь.
Остался Охапка один. Лежит на траве у дороги. Тело ломит, в ногах гудит.
– Эко дело! – качает головой крестьянин. – Коня загнали. Сам в мыле. Ну и солдаты!
Бургундское
Против Наполеона сражалось тридцать казачьих полков. Приметны лихие казаки. Синие куртки, штаны с огневыми лампасами. Чёрная шапка с белым султаном. Пика, ружьё. Конь боевой. Характер бедовый. Казацкая чёлка бугром торчит.
Боялись донских казаков французы. Увидят казацкие пики, услышат казацкие гики – сторонятся. Боялись французы. А вот лейтенант граф де ла Бийянкур не боялся.
– Хотите, я вам казака пригоню живого? – заявил он товарищам.
Усмехнулись французы.
Знают кавалерийские офицеры, что лейтенант вояка неробкий. Однако такое, чтоб в плен, да живого…
– Не верите? – обижается лейтенант. – Вот честь вам моя дворянская. Вот слово вам графское. Хотите пари?
Заключили они пари. На ящик вина бургундского.
И вот лейтенанту представился случай. Смотрят французы: едет казак по полю. Едет себе, не торопится. Трубку табаком набивает.
Душа, добрый конь,Эх, и душа, до-обрый конь! —плывёт казачий напев над полем.
Вшпорил де ла Бийянкур коня, бросился казаку наперерез.
Скачет, саблей до срока машет: руку свою проверяет.
Увидел казак француза, развернулся ему навстречу. Трубку за пояс, песню
Подскакал лейтенант и прямо с ходу, привстав в стременах, саблей стук по казацкой пике. Разлетелась на части пика. Лишь древко в хозяйских руках осталось.
Не готов был казак к такому. Не о пике думал, голову оберегал. Удачен манёвр лейтенантский: обезоружен казак.
– Сдавайся, сдавайся! – кричит де ла Бийянкур. И снова саблю свою заносит.
Понял казак, что дело с таким непросто. Отпрянул поспешно он в сторону. Смотрит, чем же с врагом сразиться. Ружьё за плечом – сейчас не дотянешься, нагайка висит у пояса. Схватил нагайку казак.
Съехались снова они. Острая сабля в руках француза. Простая нагайка в казацких руках.
– Сдавайся! – кричит лейтенант.
– Сейчас, ваше благородие, – процедил сквозь зубы казак. Вскинул нагайку, в седле подался, по руке офицера – хвать!
Вскрикнул француз. Разжалась рука. Выпал острый клинок на землю. Присвистнул казак, привстал в стременах и начал хлестать француза. Бьёт, приговаривает:
– Вот так-то, твоё благородие… Вот так-то. А ну-ка, бочком повернись. Вот так-то. А ну-ка ещё… Эх, главное место, жаль, под седлом укрыто!..
Видят французские офицеры, что их товарищ попал в беду. Помчались на помощь. Не растерялся казак. Схватил де ла Бийянкура за ворот мундира, перекинул к себе на седло, пришпорил коня и помчался к ближайшему лесу.
Опоздали французы. Скрылся казак в лесу. А лес для русского – дом родной. Как огня, боятся французы русского леса.
Остановились они, сожалеючи, смотрят вслед.
– Э-эх, ни за что пропал лейтенант! Уехало наше бургундское.
Военный манёвр
Нелёгкая жизнь досталась Кутузову. Нелёгкая, зато славная.
В 1812 году Михаилу Илларионовичу Кутузову исполнилось 67 лет.
Много всего позади. Не счесть боёв и походов. Крым и Дунай, поля Австрии, измаильские грозные стены. Бой под Алуштой, осада Очакова, у Кагула упорный бой.
Трижды Кутузов был тяжело ранен – дважды в голову, раз в щёку, повредила пуля и правый глаз.
Пора бы уже в отставку, на стариковский покой. Так ведь нет – помнит народ Кутузова. Вот и сейчас. Собирайся, мол, старый конь.
Кутузов едет к войскам. Новый главнокомандующий едет.
Рады солдаты. «Едет Кутузов бить французов», – идёт по солдатским рядам.
Бегут рысаки по дороге.
Солнце стоит в зените. Мирно гудят стрекозы. Ветер ласкает травы.
Едет Кутузов, сам с собой рассуждает: «Плохи, плохи наши дела. Нехорошо, когда армия отступает. Непривычно для русских солдат этакое. Орлы! Да ведь силы наши пока слабы. Армию сберегать надо. Смерть без армии государству Российскому. Но и солдат понимать нужно. Душу русскую понимать».