Птица у твоего окна
Шрифт:
– Это тот, кто тебя сегодня встречал.
– В белом свитере?
– Ну, да.
– А кто же твой отец?
– А его здесь нет. Он укатил куда-то договариваться про товар.
– Про какой?
Она усмехнулась, глядя в небо и ловко сбила пепел с сигареты длинным пальцем.
Помолчав, добавила:
– Скучно здесь. Сидор в город ездить не велит. Сидишь здесь, как в клетке. Ну, ничего, завтра укачу, наконец, отсюда.
– А куда вы собираетесь? – спросил Сергей.
– Вниз, к морю. А потом, через море, куда-то под Батум. Там есть одно местечко….
– Много?
– Кто ж тебе скажет, - скептично сказала Алена. – Ну, наверное, тысяч десять будет.
Сергей присвистнул. В траве неистово трещали цикады. Ночь была жаркой, кусты и деревья стояли не шелохнувшись.
Сергей не верил Алене, но подробно расспрашивать не решался. Ее тон разговор был несколько развязанным, резким.
«Товар… Что за товар? Может контрабандисты какие-то. Хорошо зарабатывают. И я уже вплелся в это», - думал Сергей.
Какой-то жуткий липкий страх вкрался в его сердце.
Они говорили о каких-то пустяках, о марках сигарет и вин, об их особенностях, о том, кто, что предпочитает, но не говорили о главном – Алена старательно обходила эти темы.
С крыльца послышался хрипловатый голос. Это старуха звала Алену. Та неохотно поднялась, потянулась, и пошла, шелестя травой. Но, потом, остановившись в темноте, сказала:
– Да, я приходила сказать, что твоя комната уже готова. Так что можешь идти спать.
Сергей поднялся и медленно пошел за ней. Перспектива спать в чужом доме его не радовала. Но, в то же время, сон приблизил бы его к завтрашнему дню, когда, наконец-то можно будет уехать.
Вверху крыльца горела лампочка. Скопления мошки танцевали в золотистом свете. К удивлению Сергея, рабочие еще возились в сарае, убирая в полутьме инструмент. Старуха, звеня, мыла посуду. Где-то рядом во дворах заливались лаем собаки, и далеко слышался гудок парохода на реке.
Сергей пошел за Аленой в полумрак дома.
Они вошли в маленькую отдельную комнатку, по другую сторону сеней. Она была захаращена узлами, связками книг, раскладушкой, сломанными стульями. Все это Алена небрежно отпихивала ногой под стену. Комната была без окон и видимо служила чуланом.
Лимонный свет лампочки, болтающейся на проводе под давно не беленым потолком, тускло выхватывал шаткий, потрескавшийся стол, железную кровать с матрацем. На нем лежали подушка и одеяло.
Алена ушла, и Сергей, чувствуя усталость, с усилием закрыл тугую дверь и, раздевшись, сложив вещи прямо на стол, растянулся на старом матраце.
Но заснуть не удавалось. Дом был таинственным и зловещим. За стеной слышалось движение, шорохи, обрывки тихого разговора. Пружины кровати давили в спину.
«Комната, из которой никто не выходит», - пронеслось в голове.
Он вдруг вскочил и попробовал открыть дверь. Она подалась, и он, успокоившись, вернулся на свое место. На всякий случай сунул под подушку деньги и складной нож – единственное оружие, которое имел.
Провозившись в темноте около часа, устроившись
– Ты чего дерешься? – зло зашептала она. – Ненормальный какой-то. Чуть руку мне не сломал!
– А ты чего здесь? – жмурясь от света, недоумевая, пробормотал Сергей.
– Я это… Дай еще сигарет, ужасно курить охота.
Она была в халате, измятая, волосы спутались, только глаза блестели.
– Обязательно подкрадываться, как привидение!
– сказал Сергей.
– Тише, Сидор услышит, - зашептала она. – Пойдем со мной на свежий воздух.
Сергей был разозлен.
– Не хочу. Я спать буду. Бери пачку и не мешай мне…
Она внимательно посмотрела ему в лицо.
– Ну, как хочешь.
Сказала и ушла, тихо прикрыв дверь.
Спать теперь не хотелось совсем.
«И чего она по ночам шастает», - с досадой думал Сергей, лежа на неудобном матраце, закинув руки за голову. – «Скорее бы кончалась эта ночь, да уехать отсюда».
Постепенно успокоился. Потянулась цепочка воспоминаний, он вновь предался грезам и не заметил, как заснул. Но сон был непрочным. Чередой тянулись какие-то путаные фрагменты, время от времени он просыпался и вновь нырял в тревожный, тяжелый сон.
Проснулся он ближе к рассвету, почувствовав потребность выйти. Идти по темному, чужому дому, греметь замками ему не хотелось, но он все же заставил себя встать.
Вспыхнула лампа – было без четверти четыре.
«Сейчас самый крепкий сон, а мне идти надо», - подумал он.
Погасив свет, выскользнул в сени. Здесь царила кромешная темнота. Сергей вспомнил, как старуха закрывала вечером ставни, и выругался про себя. Не найдя выключатель, побрел наощупь, выставив руки, осторожно ступая, стараясь не наткнуться на ведро или на стул. Он совершенно потерял ориентацию и не помнил, в какой стороне входная дверь.
Дом спал, вздыхая, храпя и ворочаясь. Наконец-то нащупав дверь, Сергей приоткрыл ее и двинулся дальше. Но эта дверь оказалась не входной, она вела в другую часть дома. Здесь было светлее. Сквозь открытое окно сочилась утренняя прохлада. Выход отыскать не удавалось, он сообразил, что зашел не туда.
Сергей завертелся на месте. Глаза привыкли к темноте, и он разглядел просторную комнату со шторами и диваном, силуэты спящих людей. Белели простыни. Жидкий свет из окна слабо струился на крытый скатертью стол, на котором блестели часы, портсигар, зеркало, электробритва. Одежда темными сугробами висела на стульях. Кто-то из спящих сопел, ворочался, бормотал во сне. Сергей повернулся, решив покинуть комнату, и натолкнулся на низкий темный стул. Он сразу узнал дипломат Мальвины, лежавший на стуле.