Птица у твоего окна
Шрифт:
Таня удивлялась и вздыхала. Временами ее охватывала мелкая дрожь.
Она примостилась на широком подоконнике. Ее отвлекал высокий парень в светло-голубой рубашке-безрукавке, все поглядывающий в ее сторону. Он ловил ее взгляд, но Таня упрямо отводила глаза в сторону.
Зачитавшись, Таня не заметила, как он подошел и, дружелюбно улыбаясь, спросил:
– Наверное, вы целую библиотеку выучили? Есть шанс отхватить пять баллов?
Таня, смутившись, махнула рукой:
– Какое там. … Мечтаю о четверке, как об огромной награде.
– Да
– А что же вы не повторяете? – в свою очередь спросила Таня. – У вас, наверное, все уже в голове?
– Да нет, практически ничего не читал.
– Да что вы!
– Да, да. Вот так, сразу после армии и решил рискнуть, попытаться поступить.
Только теперь Таня обратила внимание на военную выправку этого стройного парня и коротко стриженные темные волосы. Подбородок у него был тяжелый с ямочкой, взгляд карих глаз внушителен. И отдельные фразы он произносил четко и кратко.
– Вы уже и в армии успели отслужить.
– Так точно. Служил в Венгрии. Недавно демобилизовался, несколько недель назад.
– Ну и как там, в Венгрии? – с любопытством спросила Таня.
– Лучше, чем у нас. Люди более свободны и живут благополучно. Интереснее. Товаров в магазинах больше, комфорт лучше. Совсем иное телевидение, иная музыка, литература – в общем, Запад. Хоть и социалистический, но Запад. Это вам не славянский народ.
– А чем плох славянский народ? – недоумевая, спросила Таня.
– А тем, что «ваньки» все. Мечтатели! Много мечтают, но, конкретно, в жизнь, почти ничего не воплощают. А там люди деловые, практичные.
– Интересные у вас наблюдения, - сказала Таня несколько скептичным тоном. – Но как вспомнишь об экзамене – мороз по коже…
– Да чего уж тут особенно волноваться. Ну не поступишь, подумаешь, велика важность!
– Для вас может и невелика, а мне поступить очень надо.
– А вы не сейчас идите. Мой вам совет – идите в конце. Легче отвечать будет. Преподаватели устанут и не будут долго вас мучить, и внимание их будет рассеиваться. Психологическое наблюдение!
– Спасибо за совет, я подумаю. А вы конечно и шпаргалок не писали?
– Не хватало еще время тратить на эти бумажки.
– Писать не любите, а филологом стать решили.
– Нет, я не сюда поступаю, - задумчиво глядя вдаль, ответил парень. – Я на исторический, этажом выше. Жду, когда позовут, прогуливаюсь.
– Понятно, - сказала Таня. – Ну, что же, историк из вас получится, наблюдательность есть.
Парень чуть поморщился, склонив голову, и Тане тихо сказал:
– Я как посмотрю на всю эту суету – смешно становится. Смотрите, никто своей головой думать не хочет. Каждый норовит списать, на шару пролететь!
– Просто страшно, - тихо ответила Таня. – А страх почти не победим.
– Презираю страх, - холодно заметил парень. – Ну, я пойду. Удачи Вам!
– Уже уходите?
– Гляну, как там дело. А вот имя ваше забыл спросить.
– Таня.
– А я Валерий! Удачи.
Таня
Так в волнениях, в успехах и мелких неудачах прошла горячая экзаменационная пора. Горячей она была не только потому, что было трудно, но еще и потому, что стоял необыкновенный летний зной. Сгущался воздух, слипались глаза, липли руки к подмышкам, тополя застыли без движения, ни одно дуновение ветерка не тревожило их величавых крон.
Хлопоты и суета заставляли забывать о зное. И вот результаты…
В этот день Таня проснулась очень рано с чувством тревоги. Одела модное голубое платье с белым бантом, она поспешила в потоке прохожих к зданию университета. Все ближе и ближе заветные стеклянные двери, сильнее бьется сердце, гулким молоточком отражается в кистях рук, щиколотках ног. На лбу появляется испарина.
Так и есть. Тани нет в списке! Она еще и еще раз проглядывает мелькающую цепочку фамилий – не проглядела ли она себя в горячей спешке? Нет!
Таня чуть не плача, деланно улыбаясь, отходит от стенда. Она сейчас никого не хочет видеть, но как назло попадаются знакомые… Поступил тот парень, с огромными часами! Та девица, у которой бомбы в трусах! Тот, у которого пиджак был полон шпаргалок! И еще другие! А она – нет!
Может просто ошиблись? Может машинистка по рассеянности забыла вписать ее.
Таня спешит в комнату экзаменационной комиссии. Ей сухо и вежливо объясняют, что она не прошла по конкурсу, советуют поступать на будущий год.
Она уходит из здания, сразу ставшим отвратительным, с горестным чувством, что она никогда учиться здесь не будет. Идет медленно, почти плетется, мимо равнодушных, углубленных в собственные суетливые дела прохожих, машинально заходит в магазины, ничего не видя и не слыша. Сердце стучит молоточком «тук», «тук» и готово выскочить из груди, а слезы запекаются на горле, щеках, тихонько струясь из глаз, и уже весь платочек становится мокрым и немного черным, от расплывшейся туши. Ее толкают в толпе, а она бредет медленно, не желая возвращаться домой. Она идет к мосту, долго смотрит на плавно текущую воду. Стоит зной, река кажется желтой и кипит в солнечных лучах, отблески неприятно бьют в глаза. И весь мир кажется коварным, жестким и беспощадным.
***
Очнувшись от тяжелых воспоминаний, Таня вглядывается в темный провал бадьи. Руки и промасленные перчатки неприятно пахнут, но Таня замечает, что начинает уже привыкать к этому запаху, как к необходимому атрибуту завода.
Заготовки выгружаются в кабину доброго сварщика дяди Толи, который, весело подмигнув Тане, прячет лукавое небритое лицо под щитком и зажигает огненную дугу. Цех сверкает, шипит. Глухо грохочут и двигаются машины и механизмы, плотной стеной к окнам поднимается дым, дышится нелегко. Таня цепляет крюками бадью, нажимает на нужную кнопку кран-балки – «вверх», а теперь «вперед» …