Птице нужно небо. Часть I и II

Гультрэ Икан Релавьевна

— Эй, пацан, — решился один из зрителей, — а слабо с этой штукой против меня. Я безоружным выйду.

— Этой штукой я из тебя мозги вышибу. И подозреваю, меня за такое по головке не погладят.

— Да ла-а-адно! — отозвался парень.

Дэйниш тем временем демонстративно смотрел в другую сторону, делая вид, что не имеет ко мне никакого отношения.

— Давай без этого, — я отложила оружие, — просто разомнемся.

Парень переглянулся с товарищами, словно призывая их в свидетели: мол, все видели, он сам напросился.

Схватка была недолгой, своего

соперника я уложила на площадку за считанные минуты. Не потому что сильнее, просто он меня всерьез не воспринимал, потому и поплатился.

Дня через два я вернулась на площадку уже сама, меня уже знали и потому пропустили без сопровождения Дэйниша. И потом приходила уже регулярно — разминалась, отрабатывала стойки и удары, неизменно собирая вокруг себя группки зрителей. И всякий раз находился спарринг-партнер, с которым можно было сойтись в схватке к обоюдному удовольствию. Я буквально чувствовала, как крепнет мое тело, оно было уже не просто моим, оно становилось инструментом, который надо просто довести до совершенства — и владеть. Владеть собой — это, оказывается, неимоверно интересно. И понимать выражение можно в разных смыслах.

А потом внезапно настал день, когда нужно было подавать документы в школу.

Глава 14

Подавать документы — это, конечно, громко сказано. Как мне объяснил Дэйниш, от меня требовалось прийти утром к воротам школы вместе с другими абитуриентами, выстоять очередь в секретариат и получить номерок с указанным временем, когда мне надлежало явиться для проверки уровня дара.

В назначенный час у ворот собралась разномастная толпа. Если бы все это множество людей запрудило улицы, столице пришлось бы несладко. Но Высшая Школа Магии была расположена за пределами городских стен. Правда, и сам Лербин давно перерос свои старинные границы, однако возле школы никто не строился, поэтому места перед воротами было достаточно для всех.

В ворота запустили всех сразу в половине десятого утра. Я осторожно переждала основную волну — вместе с несколькими десятками таких же благоразумных — и шагнула на территорию школы. Огляделась. Чем-то мне все это напоминало санаторские корпуса из моего детства.

Студентов здесь не было, кроме нескольких десятков, назначенных следить за порядком в день приема. Похоже, для этой роли выбрали самых дюжих старшекурсников-боевиков. Они выделялись из толпы не только ростом и комплекцией, но и красными нарукавными повязками. «Дружинники!» — мысленно фыркнула я.

Дружинникам, как ни странно, удалось быстро организовать толпу. За короткое время всех не только построили, но и каким-то образом заткнули — не то чтобы воцарилась полная тишина, но крики и просто громкие разговоры постепенно стихли, только некоторые неугомонные ворчали по поводу произвола, но ворчали вполголоса, стараясь не привлекать к себе внимания. Уже через полтора часа я очутилась в кабинете, где восседали две взмыленные секретарши. Я назвала свое полное имя, проследила, чтобы его правильно записали, и мне вручили картонку, на которой значился 817-й номер и дата

«прослушивания» — как ни странно, в тот же день, только двумя часами позже. Хорошо, что я сегодня напросилась на ночное дежурство — и дела все переделаю, и выспаться успею.

Но два часа надо было как-то убить. В город возвращаться не было никакого смысла, местность вокруг школы была пустынна и желания погулять не вызывала. И я отправилась бродить по территории школы.

— Эй, малец, ты что здесь делаешь? — окликнул меня парень с повязкой на рукаве.

— Жду, — коротко отозвалась я.

— Кого ждешь-то?

— Не кого, а чего, — и я показала ему свой номерок.

— Что-то ты мелковат для школы.

— А что, к вам по росту пропускают?

— По возрасту. Только не говори, что тебе пятнадцать.

— Не скажу. Но что изменится оттого, что я промолчу? — откровенно потешалась я.

— Да ну, правда, что ли? — подивился старшекурсник. — Ладно, пойдем в столовку сходим. Накормлю тебя. Может, подрастешь слегка.

В столовой почти никого не было — большинство студентов разъехались на каникулы или на практику, а из абитуриентов лишь немногие знали дорогу в студенческую столовую.

— Меня Мерриш зовут, — представился мой провожатый.

— А меня — Лари.

— О, птичка, значит! Споешь?

Мне жалко что ли? Выдала любопытствующему свою коронную смесь павлиньих хрипов и чаячьих воплей. Немногочисленные присутствующие разом повернулись в нашу сторону. Мерриш отшатнулся, потом рассмеялся.

— Тогда, может, летать умеешь?

— Только вниз, зато очень быстро.

От ржания Мерриша запрыгала посуда на столе. Больше он вопросов не задавал: сам наворачивал, да бросал любопытные взгляды на меня.

— Мерриш, что ты так смотришь? Ждешь, когда я расти начну?

— Ага!

— Тогда я тебя разочарую. Я, может, и вырасту еще, но, во-первых, не сегодня, а во-вторых, не намного. Хочешь знать почему?

— Еще бы! Ты такой парень — сплошная загадка!

— Мерриш, главная загадка в том, что я не парень.

— Чо? — обалдел студент

— Девчонка я!

Мерриш уставился на меня сначала с изрядной долей недоверия, потом его взгляд прояснился.

— Точно! Как это я сразу не заметил! — воскликнул парень.

— А я хорошо маскируюсь.

— А куда поступать хочешь?

— На целительский.

— О, я думал, такие пацанки вроде тебя непременно в боевики рвутся.

— Я не рвусь. Трезво оцениваю свои возможности. С четвертым уровнем мне боевка не светит.

— А хотела бы?

— Не знаю. Сражаться, конечно, интересно, но вот убивать… Я лучше жизни спасать буду.

После еды мы с Мерришем еще немножко погуляли по школе, он показал мне общежития и учебные корпуса, потом он проводил меня на проверку дара и пообещал дождаться.

Я зашла в аудиторию. За столом меня ждали трое мужчин. Один, насколько я знала, ректор школы магистр Хольрин, два других были мне незнакомы. На столе, на мраморной подставке, покоилась сфера Левория — артефакт, призванный определять уровень магического дара.