Птицеферма
Шрифт:
Со вздохом приваливаюсь спиной к стене, продолжая смотреть.
Ник бросает на меня взгляд.
— Я все еще могу уступить стул.
— Обойдусь, — огрызаюсь.
А на экране Маккален переходит к вопросам, относящимся к делу. Знала ли о том, куда отправилась лейтенант Николс, — знала. Связывалась ли с кем-либо, чтобы помешать, — нет. Платила ли кому-либо, чтобы сорвать операцию, — нет. Получала ли от кого-либо деньги, чтобы сорвать операцию, — нет. Знает ли, что произошло с лейтенантом Эмбер Николс, — нет. И ещё множество однотипных,
И в завершение:
— Мейси, как ты относишься к Эмбер?
Допрашиваемая, кажется, впервые за все это время переводит взгляд на полковника, и ее глаза разве что не наливаются кровью.
— Ненавижу. Наглая выскочка. Если бы не она, — и Плун красноречиво упирается взглядом в Ника.
Ник на экране хмыкает, трет переносицу.
Маккален резко хлопает ладонью по столу.
— Отставить! Развели у меня тут бордель! Валентайн!
Мейси подпрыгивает от неожиданности.
— Полковник, — Тамара осуждающе качает головой, — спокойнее, вы пугаете допрашиваемую.
Напарник же устало закатывает глаза к потолку.
— Я-то при чем?
— Разберись со своим гаремом, наконец!
Ник кривится.
— Мейси не входит в мой «га-рем», — передразнивает; и уже серьезно: — И Эмбер совершенно точно тоже.
Старик отпускает смачное ругательство, но, памятуя о замечании доктора, негромко.
— Вернется Николс, — грозит напарнику пальцем, — разделю вас с ней к чертовой матери…
— Ладно, я поняла, — не выдерживаю. — Выключай, — Ник послушно останавливает запись и поворачивается ко мне; смотрит выжидательно. — Что? — огрызаюсь; снова обнимаю себя руками, закрываясь.
Да, я видела допрос, но все равно не могу поверить в такое стечение обстоятельств, хоть режь — я возвращаюсь, а Мейси исчезает.
Ник встает; все еще смотрит на меня серьезно.
— Эм, я не меньше тебя хочу узнать, кто это с тобой сделал. Но нет смысла вести расследование по кругу. Мейс не срывала операцию. В прошлом году она с кем-то познакомилась. У них завязались серьезные отношения, дело шло к свадьбе. Должно быть, ее ухажер таки сделал ей предложение, и она решила уйти, — разводит руками. — Так совпало.
Смотрю на напарника исподлобья.
— Ты говорил, что она искала меня с не меньшим энтузиазмом, чем другие, — вспоминаю. — Почему? Если так меня ненавидела. Может, из-за чувства вины?
Ник с сомнением переводит взгляд с меня на экран, на котором замерло крупным планом изображение Мейс.
— Думаешь, ей свойственно испытывать чувство вины? — отвечает вопросом на вопрос.
Тоже верно. Это по моей части.
— Черт! — срываюсь. — Не знаю!
Комм на запястье напарника снова оживает. Он опять сбрасывает вызов.
Провожу ладонью по лицу, заставляя себя успокоиться.
— Иди уже. Старик будет зол.
Однако напарника не страшит перспектива встречи с разъяренным шефом; отмахивается.
— Поорет и успокоится, — делает шаг ко
А меня — то, что он слишком близко.
Отступаю, врезаюсь лопатками в стену.
— Иди к Маккалену, — прошу.
Отворачиваюсь, смотрю в сторону — в окно. За ним — яркое солнце; дерево, выросшее прямо у стены здания, качает на ветру ветвями с начинающими желтеть листьями. Какая ирония — здесь тоже конец лета, как и на Пандоре.
Больше не произношу ни слова; жду.
— Ты — босс, — усмехается Ник. Невесело так усмехается.
Идет к двери и на этот раз выходит из кабинета.
Шумно выдыхаю и сползаю спиной по стене на пол.
— Детка, я не сомневался, что ты обо мне вспомнишь, но не думал, что и дня без меня не проживешь, — раздается из динамика хриплый голос буквально после второго гудка.
На заднем фоне — шум: музыка и голоса, отчетливо слышен женский смех.
— Дэйв, ты можешь говорить? — спрашиваю серьезно.
Собеседник шумно выдыхает прямо в комм.
— Да, детка. Дай мне минутку, — голос пропадает, а шум остается. Видимо, Дэвин идет к выходу из помещения или просто отходит от громкой компании — может, у них там вечеринка на пляже. Шум резко смолкает. — Слушаю тебя, детка, — на сей раз в тишине отчетливо произносит мой друг детства.
— Дэйв, мне нужна помощь, — крепче сжимаю в пальцах коммуникатор, который сняла перед сном, но так и не положила на прикроватную тумбочку.
— Да понял уже, не тупой. Ну? Не ломайся.
Не сдерживаю улыбки — из всех мои знакомых так изъясняется только Дэвин.
— Ты говорил, у тебя на подхвате хороший программер?
— Есть такое дело.
— Ты можешь попросить его найти некоего Сэма Зоуи?
Пауза. Затем удивленное:
— А это что за птица?
От слова «птица» сводит зубы. Наверное, я теперь до смерти не смогу избавиться от связанных с ним ассоциаций.
— Это человек, которому дали взятку за то, чтобы он вколол мне меньшую, чем остальным заключенным, дозу слайтекса, — объясняю торопливо, несмотря на уверенность Дэвина в том, что нас невозможно подслушать. — Он работал медбратом в тюремном приёмнике и исчез сразу же после моего поступления в лагерь.
— Эгей! — в голосе собеседника появляется понимание. — А сами-то чего? Вы же Интерпол. Руки коротки?
— Коротки, — признаю. — Ну, так что? Поможешь?
— А ты меня поцелуешь?
Воздеваю глаза к потолку.
— Воздушный поцелуй сойдет? Лови.
— Бессердечная, — усмехается Дэвин. — Давай, говори, что еще знаешь об этом типе.
Выдыхаю с облегчением. Друг — моя последняя надежда. Больше мне обратиться не к кому.
— Зоуи сбежал и улетел на Сьеру, — перечисляю полученные мною данные из отчета. — Некоторое время был там. С ним даже удалось связаться, но он наотрез отказался от дальнейшего сотрудничества.