Птицелов
Шрифт:
— Да, неплохо сделано, вплоть до мельчайших деталей, — отозвался Лайэм. — Вот только климат, конечно, в Египте похуже.
— А разве вы там бывали?
— Однажды.
— О, наверное это было изумительно! — воскликнула она.
— Да, конечно. А вы бы рискнули посетить эту страну?
— Непременно, если бы представился случай.
Лайэм посмотрел на нее удивленно — смелое желание для женщины! Но он чувствовал, что девушка говорила искренне.
— Боже мой…— Орелия остановилась, вцепившись в руку Лайэма, — один из верблюдов опустился
Она бессознательно прижалась к спутнику.
— О, не волнуйтесь. Они всегда так кричат. Это вовсе не значит, что верблюд болен или рассержен…
— Да вы, оказывается, специалист по верблюдам? — лукаво покосилась она.
— В экспедиции у нас было несколько вьючных верблюдов, — невозмутимо отозвался Лайэм.
— И вы пересекли Сахару?
— Нет, это было путешествие в прошлое. Английский археолог Петри согласился взять меня помощником. Мы искали древности в песках Долины фараонов.
— О, так вы можете считать себя археологом, — если приобрели такой опыт!
— К сожалению, это опыт пока единственной экспедиции. Археология — вторая любовь моей жизни. Могла бы стать и первой, если бы судьба сложилась иначе.
— Вот почему вы — член Общества по изучению древних культур Средиземноморья…
— Да, — согласился он, останавливаясь. — Вот проект О'Рурка и О'Рурка, вдохновленный нашим Обществом.
— О! — воскликнула девушка восхищенно, глаза ее заблестели. Она отступила назад, потом отошла в сторону, чтобы найти лучшую точку обзора. — Египетский храм!
— Типа карнакского.
— О, я догадывалась, что эскиз на вашей чертежной доске изображает древнее здание.
— Нравится вам?
— Это просто замечательно!
Лайэм знал, что ее восхищение искреннее. Он успел понять, что искренность — в натуре Орелии.
— Красноватый цвет песка пустыни уместен, не правда ли? — заметил он, стараясь не глядеть на ее разрумянившееся лицо. Он показал на маленькие башенки фасада. — Замечаете, пилоны [7] я уменьшил. И нет внутреннего дворика, или святилища.
7
Пилоны-сооружения в форме усеченной пирамиды, воздвигавшиеся перед древнеегипетскими храмами по обе стороны входа.
— Все равно, — восторгалась Орелия, — передан дух эпохи. А детали в данном случае не важны, — ведь это для массовой публики. — Она подошла к боковой стене и прочитала надпись золочеными буквами: «Взгляните на священные древние мумии! Фараоны и жены фараонов, погребенные четыре тысячи лет назад вместе со своими сокровищами!»
— Рекламных надписей на подлинных храмах, конечно, не было! — засмеялся Лайэм. — Даже выведенных иероглифами.
— И что же, будут демонстрироваться настоящие мумии? — спросила Орелия.
— Конечно же нет! Росситер готовит муляжи. Саркофаги будут сделаны из
— Я польщена этой честью!
Он был явно доволен ее реакцией. Они подошли к двери миниатюрного храма, Лайэм отпер ее, и они вошли внутрь. Кто-то из посетителей выставки, проходивший мимо, крикнул им вслед:
— Здесь в самом деле будут показывать настоящие мумии?
— Приходите через несколько дней! — ответил Лайэм.
— Некоторые из этих зевак придут поглазеть в надежде, что мумии оживут! — сказал он со смехом Орелии.
— Да, наша публика не очень-то сведуща по части древности, — согласилась она. — Но, конечно, все это воссоздается весьма приблизительно?
— Как сказать, — возразил он. — Саркофаги будут очень похожи на подлинные, особенно если учесть, что в Египте Нового Царства они и делались из папье-маше…
— Но внутри-то они будут пустые?
— Вовсе нет. Я же сказал вам — Росситер делает искусственные мумии. Он очень придирчив к деталям, и покровы будут льняные, как у подлинных.
— Вот как?.. — Она оглядела слабо освещенное двумя газовыми фонарями помещение. — Да, в такой обстановке будет страшновато, не так ли?
— Вот поэтому я и задумал ниши, где саркофаги будет окутывать таинственный полумрак. Значит, две ниши в одной стене и три — в другой, в них — саркофаги, приблизительно шесть футов на два.
Она уже достала чертежную доску и карандаш.
— Сделайте только наброски. Закончите в офисе.
«Узел Психеи» развязался, когда она склонилась над рисунком, и черные волосы хлынули потоком на нежную шею. Восхищенный чудесным зрелищем, Лайэм отвернулся и сделал вид, что тоже набрасывает эскиз. Закончив, он подошел к Орелии и склонился над ее рисунком, вдыхая волнующий аромат ее волос.
— О, вы добавили интересные детали, — заметил он, — этот орнамент из лотосов и священных жуков-скарабеев по краям ниши…
— Как вы думаете, это подойдет?
— Вылепить их из гипса?
— Да нет, просто разрисовать края… Ведь у древних египтян была стенная роспись.
— Конечно, — согласился он. — Да вы, оказывается, сведущи не только по части барокко и Ренессанса…
— Я не была в Египте, но изучала египетское искусство. Если хотите, я нарисую цепочку скарабеев и лотосов в карандаше, а художник перенесет их на стены…
— Замечательно! Но это выходит за пределы ваших обязанностей, — заметил он.
— О, не имеет значения…
«Неужели перемирие превратится в прочный мир?» — подумал он, глядя на ее сосредоточенное лицо. И их взаимная неприязнь уже казалась делом далекого прошлого.
Когда Орелия закончила эскизы, они еще раз обошли храм, и он высказал ей некоторые свои заветные мысли:
— Меня притягивает древняя архитектура. Она неотделима от природы страны. Здания выстроены из глиняных кирпичей — глина взята со дна Нила или из песчаника с окрестных гор.