Птицы в воздухе. Строки напевные
Шрифт:
В сонмах маленьких лун, солнц, живущих вне
меры,
В сочетаньях планет
Луговых и лесных,
В бесконечностях разных сплетений,
Впивающих Свет,
И его претворивших в пахучий и красочный стих,
Фимиамы во храме зеленом растений,
Гул хоралов колдующих Ночи и Дня,
При великом слияньи двух разных святых
навождений,
На свадьбе Воды и Огня.
РУНЫ
Чья была впервые руна?
Индры,
Всех ли трех? Иного ль Бога?
Есть ли первая дорога?
Вряд ли. Вечны в звонах струны.
Вечны пламенные руны.
Вечен хром с его аккордом
Вечен Ворон с криком гордым.
В Ветре молкнет ли рыданье?
В Море ль стихнет причитанье?
Полюбив, не минешь битвы.
Не забудешь слов молитвы.
Чтоб пройти леса и горы,
Нужно ведать заговоры.
Значит, нужно ведать руны,
Ибо чащи вечно юны.
Значит, нужно ведать чары,
Ибо горы вечно стары.
И всегда душе знакомы
Руны, молнии, и громы.
ДУХ ДРЕВА
Своей мечтой многоветвистой,
Переплетенной и цветистой,
Я много храмов покрывал,
И рад я знать, что дух стволистый
В телесном так воздушно-ал.
Но, если я для верных, нежных,
Для изнемогших, безнадежных,
Свои цветы свивал светло,
Я знаю, в лепстах безбрежных,
Как старо темное дупло,
И, если вечно расцветая,
Листва трепещет молодая,
Я, тайно, слушаю один,
Как каждый лист, с ветвей спадая,
Впадает в летопись судьбин.
И те, что ведают моленья,
И те, что знают исступленье,
И те, в которых разум юн,
Как буквы, входят в Песнопенье,
Но буквы не читают рун.
МОРАНА
МОРАНА
Умирание — мерещится уму.
Смерть нам кажется. Лишь верим мы во тьму.
Эти сумерки сознанья и души,
Смерть всемирную пред ночью утиши.
Умягчи Морану страшную мольбой.
Зачаруй ее в пустыне голубой
Разбросай среди жемчужин алый цвет.
Зачаруй. Морана — дева, ты — поэт.
Засвети сияньем звездным брызги слез.
Дай алмазов темноте ее волос.
«Меркнуть рано», прошепчи,— она вздохнет.
Поцелует, усыпит, но не убьет.
ТКАЧИХА
Дева вещая,
Ткет добро, с ним вместе лихо,
Пополам.
Левой белою рукою
Нить ведет с борьбой, с тоскою.
А рукою белой правой
Нить прямит с огнем и славой.
Ткани — нам.
Дева вещая, ткачиха,
В царстве Блага, в царстве Лиха,
Где-то там.
Пой для Девы, Дева глянет,
Только ткать не перестанет
Никогда.
Сердцем зная все напевы,
Заглянул я в сердце Девы.
Полюбил, и полюбился,
В замке Девы очутился
Навсегда.
Любо мне, но душу ранит
Шум тканья, что не устанет
Никогда.
Диво вечное, ткачиха,
Тки, колдуй, но только тихо,
Не греми.
А не то проснутся люди,
И придут гадать о чуде.
Нам вдвоем с тобою дружно,
Нам не нужно, не досужно
Быть с людьми.
Дева вещая, ткачиха,
Тише, тише, в сердце — тихо,
Не шуми.
ЧЕРЕЗ СТОЛЕТИЯ СТОЛЕТИЙ
Камень. Бронза. Железо. Холодная сталь.
Утpo. Полдень звенящий. Закатность Печаль.
Солнце Пьяные Солнцем. Их спутанный фронт.
Камнем первый повержен был ниц мастодонт.
Солнце Воины Солнца и дети Луны.
Бронза в бронзу И смерть И восгорг тишины.
Солнце Ржавчина солнца. Убить и убить.
Воду ржавую пьют, и еще будут пить.
Солнце тонет в крови. Мглой окована даль.
Камень был Бронзы нет. Есть железо и сталь.
Сталь поет. Ум, узнав, неспособен забыть.
Воду мертвую пьют, и еще будут пить.
ТРИ ДУШИ
Три души блуждали, вольные от жизни,
В радости эфирной неземных пространств.
Там, где нет, не будет места укоризне,
Там, в неизреченном, средь живых убранств.
Средь живущих вечно, меж всегда живого,
Три души блуждали, и спустились вниз.
Предземное царство было им так ново,
Три свечи на Небе новые зажглись.
В трех бессмертных душах вспыхнуло желанье,
Загорелись очи, зазмеился страх.
И у вышних окон, в Доме созиданья,
Замелькали руки безглагольных Прях.
Для одной души — пернатая сорочка,
Для другой души — осенний волчий мех,
Лик людской — для третьей… «Что ты плачешь,