Птицы

Акимушкин Игорь Иванович

В первые же часы многим утятам приходится идти на ногах, мало приспособленных для ходьбы, десятки, сотни метров, а иной раз и километра полтора-два, прежде чем они доберутся до воды. Это если родились они на земле или под землей, в норах, в которых гнездятся утки-пеганки и огари. А если высоко от земли, в дупле дерева или на крыше выбрали родители местечко для гнезда? Даже у кряковых уток такое бывает. Но крохали, гоголи, утки-мандаринки, амазонские и карликовые утки, оринокские и шишконосые гуси предпочитают гнездиться именно в дуплах. Как утятам и гусятам оттуда выбраться, как на землю попасть?

Рассказывают, что видели,

будто утка-мать, посадив на спину одного-двух утят, перебазирует их таким образом на землю. Южноамериканская чачалака переносит птенцов в лапах. Наш вальдшнеп – тоже. Рассказывают, видели, якобы вальдшнепов, лебедей и крохалей, летящих с птенцами на спине. (По воде лебеди часто путешествуют с птенцами, беззаботно отдыхающими на родителях, как на плавучих островах.) Однако более достоверные наблюдения убеждают: крохотные комочки сами прыгают вниз, без помощи взрослой птицы и благополучно приземляются.

«…некоторые кряковые утки в Берлинском зоопарке давно облюбовали для своих гнезд девятиметровой высоты скалу у львиной вольеры. Каждый год разыгрывался захватывающий спектакль: мать с быстрыми взмахами крыльев слетала со скалы, увлекая за собой пушистые „шарики“, которые кувырком падали вниз. Несмотря на высоту, никогда никаких повреждений при падении не было, потому что вес их еще очень мал, а кости так мягки и гибки, что в известной мере пружинят о землю» (Урсула и Хайнц Георг Клее).

В этом отважном преодолении высоты руководящую роль играет инстинкт, который диктует птенцам всех выводковых птиц первую и самую важную заповедь: «Всюду следуй за матерью!»

Но как узнать несмышленому птенцу, кто мать, а кто враг? Некоторые эксперименты показывают, что врожденные методы узнавания родителей даже у близких птиц, как гуси и утки, несколько разные.

Новорожденный гусенок считает матерью первый появившийся над ним предмет. В природе это обычно гусыня. У гусенка, которого мы вывели в инкубаторе, – человек. Но и любой движущийся предмет, если человек не пришел вовремя.

Как только вы позовете гусенка, склонившись над ним, он начнет кланяться и приветствовать вас в унаследованной гусиной манере: с вытянутой вперед шеей. Тем самым он удостоверяет, что вы признаны его матерью. И после произнесенного им приветствия ничто не поможет, если вы отнесете его к гусыне: он ее просто не признает. Она чужая, по его птичьим понятиям.

Этот не всегда удачно действующий инстинкт – «втискивание» образа родителя в первый увиденный предмет – замечен и у млекопитающих. В Африке случалось, что новорожденные носорог, антилопа или буйвол бесстрашно бегали за всадником или автомобилем, который увидели раньше испуганной и покинувшей их матери. И никакими силами нельзя было прогнать этих трогательных малышей!

Так и гусенок днем и ночью будет ходить за вами (на некотором расстоянии, чтобы видеть вас под определенным углом!) и пищать приятно и нежно: «Ви-ви-ви-ви». Это уведомляющий сигнал, который можно перевести приблизительно так: «Я здесь, а ты где?»

И ждет, такой уж у него инстинкт, что вы ответите ему как гусыня: «Ганг-ганг-ганг», то есть «Я тут, не волнуйся!».

Если не ответите, гусенок начнет пищать: «Фип-фип». Это крик беспомощности и одиночества. И будет пищать, пока его не найдет мать или пока не погибнет, потому что хотя прокормиться он может и сам, но без ее тепла и защиты долго не проживет. Поэтому, повинуясь инстинкту, гусенок все

силы отдает писку «фип-фип».

Ответите ему «ганг-ганг», и гусенок, тотчас, обрадованный, прибежит приветствовать вас.

Гусенок, днем и ночью требующий своим «фип-фипом» удостоверения, что вы тут, – очень трудный ребенок. Но утенок для человека, решившего заменить ему мать, настоящий «анфан террибль». Потому что у него более сложный «определитель» родителей. По его тезам и антитезам выходит так, что мать прежде всего бегает вперевалочку, причем двигаться должны главным образом ноги. Во-вторых, она отзывается на утиный манер.

Как только откроете дверцу инкубатора, утята в панике кинутся от вас. Но убегают они и от чучела утки. Человек, чтобы привлечь их, должен встать на четвереньки, побежать в этой неудобной позе (от которой он давно отвык!) и закричать, как кричит утка: «Квег-гегегег». Если будете так кричать, поленившись стать на четвереньки, утята оповестят окрестности писком о своем одиночестве и не пойдут за вами. В их унаследованном от предков представлении просто не укладывается, что мать может быть высокой, как человек.

«Поэтому надо крякать, передвигаясь на четвереньках. Я сам попробовал водить семью утят в саду биологического факультета, расположенном в тесном соседстве с психиатрической клиникой в Катержинках. Только крепкий забор защитил меня от этого знаменитого заведения, так как крякающий на корточках человек для посторонних наблюдателей с улицы не иначе как сумасшедший» (Зденек Веселовский).

Гуси-лебеди…

Гуси-лебеди – это чернобелая, пегая, птица из Австралии с очень нескладным русским названием – расщепнолапый или (немного лучше!) полулапчатый гусь. У него почти нет перепонок на лапах, темя выпуклое шишкой вверх, и он очень любит сидеть на деревьях.

Во многих странах Европы лебедь-шипун – обычная парковая птица. Молодые лебеди серо-бурые, через несколько лет белеют. Но среди, парковых разновидностей появились белые с юного возраста. Летают шипуны с громким свистом крыльев. Зимуют порой очень далеко: на севере Африки, в Индии и Корее.

Это восемь видов древесных уток, которых лучше все-таки называть гусями и которые тоже весьма привержены к деревьям (гнезда, однако, строят на земле). Они окрашены ярко, довольно длинноноги, головы по виду утиные, все прочее тело скорее гусиное. Обитают в тропиках и субтропиках всего света и в Австралии.

Это белоснежная, с траурной черной каймой на концах крыльев южноамериканская коскрроба (один вид). Странная птица: ни утка, ни гусь и ни лебедь; по виду, однако, больше на гуся похожа. И наконец, пять видов лебедей, девять – гусей, пять – казарок. О них несколько подробнее.

Лебедь, как известно, бел, словно утренний снег. Но таков он лишь в странах полуночных, то есть северных. Если отсюда направимся к югу, то увидим – странное дело! – у тамошних лебедей заметно прибывает черноты. У лебедя, который плавает по водам Америки, от юга Бразилии до Огненной Земли, голова и шея черные. А тот, что живет через два океана восточнее, в Австралии, и вовсе черный как ночь. Лишь маховые перья на концах крыльев белые и кончик клюва белесый.