Птицы
Шрифт:
Возле фонарного столба с разбитым плафоном стоял потрепанный мужчина и пил что-то из бутылки. Он проводил Финча и Арабеллу кривым, недобрым взглядом.
Из какого-то окна раздавались крики. Кричала женщина. Она грозила кому-то, что заберет детей и бросит это «грязное животное». Финч предположил, что речь о собаке.
Навстречу прошел старьевщик, тянувший за собой громыхающую и скрежещущую повозку, на которой громоздились обломки труб, разломанные граммофоны и погнутые велосипедные колеса. Он что-то ворчал, разговаривая сам с собой. А еще от него изрядно
Мистер Дрей уверенно шел по улице, и перемены в районе его, очевидно, нисколько не заботили. Учитывая, что он по пути несколько раз здоровался с какими-то мрачными типами, дети поняли, что для него здесь были все «свои».
В какой-то момент мистер Дрей остановился у обшарпанного и скрюченного, словно в приступе тошноты, дома, огляделся по сторонам, взбежал по лесенке, пару раз стукнул кулаком в дверь и, когда та отворилась, вошел внутрь.
Дети выбрались из-за покосившейся афишной тумбы, на которой висели ободранные и пожелтевшие от времени афиши спектаклей из тех времен, когда Финч еще даже не родился, и направились к дому, в котором исчез дядя Сергиус.
— А ну, с дороги, мелочь! — рявкнул огромный человек в полосатой рубахе под распахнутым пальто. На его здоровенной голове косо сидел крошечный, по виду детский, котелок. Щетина здоровяка чернела и покрывала всю нижнюю половину его лица. Выглядел этот человек так, будто только что сбежал с каторги.
Дети поспешили расступиться, пропуская громилу, и тот косолапо протопал мимо.
Финч и Арабелла, не сговариваясь, поежились и подошли к скрюченному дому.
Темно-красное здание с эркером нависало над улицей. Дверь, за которой скрылся мистер Дрей, была выкрашена в сочный бордовый цвет — из-за нее доносилась приглушенная музыка.
Полустертая вывеска над входом гласила: «Пересмешник».
— Я знаю, что это за место, — прошептала Арабелла. — Это кабаре. Помню, как мама велела папе держаться подальше от кабаре. В романе Говарда Пелли «Тринадцать строк о…» часто события происходят в кабаре. Там много курят и пьют разные горячительные напитки, и поют, а еще там творится всякое… страшное…
— Что, например? — спросил Финч испуганно.
— Кого-то обманывают, кого-то травят ядом, а кого-то соблазняют роковые женщины.
К слову, о роковых женщинах… Вся стена рядом с дверью была обклеена афишами с изображенными на них упомянутыми женщинами в очень фривольных нарядах. У некоторых из дам и вовсе проглядывали чулки! На большинстве афиш была нарисована красивая мисс по имени Фанни Розентодд, которая, судя по огромным заголовкам, являлась «самим очарованием», «восхитительным цветком» и «гвоздем программы». На одной афише она сидела верхом на месяце, на другой — была в костюме кошки и коварно улыбалась, на третьей — устроилась в центре паутины, в которую, словно мухи, угодили несколько джентльменов.
Финч так и не понял, кем именно была мадам Розентодд: пела ли она, танцевала, или просто показывала сценки. Но в чем он был уверен, так это в том, что, как часто говорил неудачливый
— Пойдем? — неуверенно спросил Финч.
Арабелла вместо ответа поднялась по ступенькам и постучала. В тот же миг дверь распахнулась. Дети шагнули в помещение и оказались в непроглядной пурпурной дымной туче. Они тут же закашлялись.
Финч попытался оглядеться, но почти сразу наткнулся на огромное черное лицо, вынырнувшее к ним из дыма.
— Детям входа нет! — проскрежетал человек с огромными бровями, приплюснутым носом и здоровенными белоснежными зубами. — Ростом не вышли. Ха-ха-ха!
Чернокожий громила вытолкал Арабеллу и Финча на улицу, после чего захлопнул за ними дверь.
— Больно надо! — возмущенная таким поведением, крикнула Арабелла. — Мы пойдем к вашим конкурентам! Так и знайте!
— Что? — удивился Финч. — Зачем?
— Никуда мы не пойдем, — прошептала девочка. — Просто мистер Сьюлли, герой романа «Пятнадцать фунтов удачи», всегда так говорил, когда его откуда-то выгоняли.
— Что будем делать?
— Давай обойдем дом, вдруг здесь есть черный ход.
Финч кивнул, и они двинулись вдоль здания. Вскоре дети обнаружили неприметный узкий проход, прячущийся в нише.
Проход привел их в крошечный дворик-колодец, почти все место в котором занимали сугробы. У дальней стены стояли мусорные баки, по ним сновали облезлые коты. Один кот держал в зубах рыбий скелетик, другой — Финч даже потер глаза, поскольку решил, что ему показалось — зажженную сигару. Рядом с баками громоздился сломанный рояль, к нему прислонился прохудившийся контрабас, а в дырявом барабане, лежащем рядом, сидел еще один кот. Помимо этого, куда ни кинь взгляд, все было заставлено пустыми бутылками.
Как и предполагала Арабелла, во дворике обнаружилась еще одна обклеенная афишами дверь. Но уж чего девочка предположить не могла, так это того, что перед дверью будет стоять молодая женщина с папиреткой на тонком длинном мундштуке. И еще того, что эта женщина будет плакать.
Тушь размазалась по ее лицу — застыла потеками на щеках, как пролитые чернила. Темно-красная губная помада растеклась и превратилась в длинную уродливую улыбку, пудра кое-где стерлась. На женщине были черное бархатное платье, сетчатые чулки и крошечная шляпка с дымчатой вуалеткой, а еще боа из угольных перьев. Белые, как снег, волосы вились волнами и чуть покачивались, когда их обладательница трясла головой.
Не останавливая рыданий, женщина раз за разом выпускала изо рта струю алого дыма.
Дети переглянулись и подошли ближе.
— Мадам, с вами все в порядке? — спросил Финч.
Женщина вздрогнула и поглядела на Финча, перевела взгляд на Арабеллу. В первое мгновение она испугалась, но тут же, увидев, что это всего лишь дети, немного успокоилась.
— Что вы здесь делаете? — спросила она строго. — Здесь не место для детей.
— Мы просто шли на ярмарку и услышали, что кто-то плачет, — соврал Финч.