Публичное разоблачение

Ван Вормер Лаура

Внезапно она вскочила с диванчика.

– Идемте. Меня здесь начинает лихорадить. – Она подошла к двери и открыла ее. – Чи-Чи, мы отправимся с Салли на прогулку.

Я быстро схватила диктофон и последовала за ней.

Она повела меня вниз, в студию А, где располагались отделы новостей и записывалось шоу «Беспомощная в доме»; затем прошли через студию Б, где записывалось «Шоу Джессики Райт». Далее через ряд комнат поднялись в отдел электронной связи, где наткнулись на смешного доктора Кесслера, который

вскочил и сказал, обращаясь ко мне:

– Ах, она вернулась.

Касси искренне удивилась.

– Вчера Александра приводила меня сюда, – подтвердила я.

– Сюда? Когда? – спросила Касси.

– После нашего интервью, – ответила я. – Лучше сами спросите ее об этом.

– Можете не сомневаться, спрошу. Уж не собирается ли Александра плести закулисные интриги? Чего она хотела добиться, просмотреть вашу статью?

Я рассмеялась. Очевидно, Касси хорошо знала Александру.

Мы продолжили нашу экскурсию, и она показала мне захватывающий дух вид, открывающийся из одного из внутренних офисов комплекса.

Затем она провела меня в крыло Б, где также располагались офисы «ДБС». Во время нашей экскурсии Касси здоровалась со множеством людей. На третьем этаже мы вошли в один из наружных офисов, где сидела молодая женщина азиатского типа.

– Здравствуй, Марианна, – сказала Касси. – Это Салли Харрингтон, которая работает над статьей обо мне для журнала «Экспектейшнз».

Марианна встала и пожала мне руку.

– Хотелось бы знать, каков у Джессики распорядок на следующей неделе и будет ли у нее время побеседовать с Салли.

Марианна простонала и открыла толстый органайзер.

– С ума можно сойти, – сказала она.

– Хорошо. Салли позвонит тебе, и ты выкроишь для нее время.

– Будет сделано, – последовал ответ.

Мы вошли в кабинет рядом, где сидел молодой человек. Это был Тревор, секретарь Александры Уоринг. Касси тоже прояснила у него распорядок Александры на следующую неделю, а затем снова повела меня в среднюю часть «Уэст-Энда»; мы спустились по лестнице купить бутылку воды в кафетерии, а потом этажом ниже, туда, где находился детский сад. Касси – здесь встретили радостным «Привет, миссис Кей!» те из малышей, кто мог говорить. А затем мы вышли в парк.

– Комплекс, – начала объяснять мне Касси, – создавался по проекту, разработанному моей свекровью для редакций газет и типографий. Это мать Джексона, которой уже нет в живых, Элис Мей Гейнз Даренбрук. И если в «Уэст-Энде» чувствуется женская рука, это рука Элис Мей.

Сейчас она улыбалась. Мы стояли под кленом. Дул легкий ветерок, небо было голубым, а над Гудзоном медленно ползли облака. Очень красивое тихое место.

– Иногда, – сказала Касси, глядя вокруг, – я гуляю здесь и не перестаю удивляться, как счастлива в этой жизни.

Я посмотрела на диктофон. Он все записывал на пленку.

–

И я благодарю Бога за все, что он дал мне в этой жизни: Я очень, очень счастлива. – Она помолчала. На дереве чирикали птички. – Что бы ни случилось со мной в прошлом, как бы это ни было больно, я всегда приходила сюда, на это место, где чувствую себя счастливой. – Ее улыбка стала сентиментальной. – Я так рада, что Майкл жив и здоров и что наш сын любит нас обоих. И что мы, вопреки всему, всегда будем семьей.

Я просто не знала, что сказать. За исключением разве что того, что она не должна слишком часто произносить это при своем нынешнем муже.

Мы проговорили почти час, и мне стало жарко. Сейчас, когда я ее разговорила, я начала подумывать, как ее остановить. Жара, казалось, на нее не действовала. Она была уверенной в себе и искренней. Иногда она говорила о своей жизни такими общими фразами, что ее речь звучала как лекция с кафедры.

Смею ли я это говорить? Я начала скучать.

Внезапно на нас упала тень, и я, подняв голову, увидела атлетического вида мужчину с дружелюбными голубыми глазами, которые мне приходилось уже видеть. Конечно же, я узнала, кто это.

– Здравствуй, красавица, – сказал он Касси, по-южному растягивая слова.

Он обошел скамейку, сел с ней рядом и обнял за плечи.

– Мне хотелось бы знать, какого черта ты даешь интервью жене Шредера, а не одному из моих журналов?

– Потому что это было бы семейственностью, дорогой, – рассмеялась она, принимая его сердечный поцелуй. – Джек, это Салли Харрингтон.

– Здравствуйте, Салли. – Он энергично пожал мне руку. – Никаких обид по поводу журнала Верити, но у нее отвратительный вкус на мужчин.

– Джексон! – воскликнула Касси, указывая на диктофон.

– Что? Ты думаешь, Верити напечатает в своем журнале, что я обозвал ее мужа законченным негодяем? – Он склонился к диктофону. – Привет, Верити! Как поживаешь? Как мальчик? Прекрасный ребенок. А муж тупица!

– Джек, – одернула его Касси.

– Хотите расскажу историю, Салли Харрингтон, как Корбетт стал богатым? Вам следует спросить его, сколько потов он выжал из людей, а затем выбросил выжимки.

– Извините, – сказала Касси, повернувшись ко мне.

– О нет, – возразила я. – Это интересно.

Сигнал диктофона напомнил, что пора сменить кассету, и пока я ее меняла, Касси и Джексон говорили о поездке в Джорджию, из которой он только что вернулся. И хотя парочка не обнималась, я подозревала, что им этого хочется.

Стало ясно что наше интервью подходит к концу, потому что Джексон поднялся и поинтересовался, когда они смогут поехать за город.

Касси ответила, что, как только освободится, заедет за ним. он направился к зданию, а Касси ждала, когда он скроется за дверью.