Пучай-Река да Калинов мост
Шрифт:
Теперь мне стало ещё и жалко её и я, приклонившись, поцеловал волосы.
Она шевельнулась, легла на спину и открыла глаза.
В её улыбке не было и тени обиды или испуга.
Есть тип женщин, которые после насилия, совершённого над ними, не озлобляются, а становятся рабами, того, кто совершил над ними насилие. Шемаханская, принадлежала, видимо, к этому типу женщин. Была ли таковой Людмила, не знаю. Но, судя по её поведению, наверное, да.
– Выспался?
Я молча, глядя в её глаза, качнул головой.
Она
Я почему-то застеснялся, а царица, легко соскочив с кровати и, встав на колени, достала горшок.
– Ну что ты, Роман Григорьевич, ты меня стесняешься? Аааа! Карла Петрович пошёл за Царевной-Лягушкой и твоей дочерью. Нуу!
Я встал и, отклоняя упрямо торчащий вверх член, стал ссать. Брызги летели на её личико, а она морщила носик и улыбалась. Закончив, я постучал обмякшим членом о горшок и сел на кровать.
Она поставила горшок на пол и, присев над ним, тоже пописала.
Задвинув горшок под кровать, Шемаханская подала мне одежду, и сама стала одеваться.
– Если хочешь ополоснуть лицо и руки, и подмыться, можно в баньку
– Да, надо бы
– Тогда идём!
– и она пошла, плавно покачивая бёдрами
Солнце уже поднялось над горизонтом, ворота были распахнуты и Емеля, зажав под мышкой щуку, смешил стражников очередной байкой.
За воротами гарцевал на своём жеребце Тугарин, поджидая кого-то, а в сторонке стоял Серко под седлом.
Увидев меня и Шемаханскую, соскочил с коня и, отдав повод стражнику, направился к нам.
– Подожди, Тугарин!
– царица вытянула в его сторону ладонь, словно останавливая - Роман Григорьевич лицо ополоснёт.
Я кивнул Тугарину и зашёл в баньку. На лавочке, аккуратно свёрнутые, лежали шорты и тельник, чистые и сухие.
Я прикрыл дверь предбанника, разделся и зашёл в баньку.
Из-под полка слышалось посапывание банника. Стараясь не шуметь, подмылся, ополоснул лицо и руки, и вышел в предбанник.
На улице меня уже ждали: Карла Петрович, Царевна-Лягушка, её я сразу узнал; молоденькая, лет двадцати, девушка, Тугарин, Несмеяна, Людмила с Русланом и Зюльхира.
– Принц, дорогой мой, ты уж прости, что не дал тебе увидеться с дочерью вчера - Карла шагнул ко мне и мы обменялись рукопожатием.
– Ну, что же ты милая - Карла смотрел на девушку - подойди, обними отца
Я заметил с какой нежностью смотрел на девушку Тугарин-Младший. Не ускользнуло от моего внимания и ещё кое-что: Царевна-Лягушка потянулась было ко мне, но под взглядом Карлы замерла и опустила глаза.
Я обнял и гладил голову Софии. Она прижималась ко мне, и я чувствовал, как расслабляется моё сердце. Я взял её голову в свои руки и поцеловал.
– Тугарин!
– он подошёл к нам. Я взял его руку и вложил в неё руку Софии - Да благословит вас Род, любите друг друга и будьте счастливы!
– Ты уж прости меня принц, но надо вам поспешать.
Карла замолчал. Молчали и все остальные.
– Ну чтож, коли время не терпит ...
– я не успел закончить, Зюльхира обняла меня и поцеловала в губы, отстранилась - Да хранит тебя Род - и поцеловала ещё раз.
Принц и Тугарин уехали.
Руслан и Людмила ушли в свой терем. Царевна-Лягушка и София ушли в свои покои во дворце, Несмеяна пошла в кабак, а Карла повёл Шемаханскую в спальню.
Он сидел на кровати и потирал руки - Ну вот и славно. Только бы Тугарин не проболтался. Иди ко мне дорогая, он вчера тебя так оттрахал, что я даже не смог возбудиться. Ну что же ты, Шемаханская - Карла встал
Шемаханская вперила в него взгляд - Ты не сказал принцу??
– Как я мог ему сказать, а еслиб он отказался?
– Принц не смог бы отказаться, раз дал слово. Ты обманул его - она повернулась и отошла к окну
– Так ты не хочешь трахнуться?!
– Карла мял, возбуждающийся член
Зюльхира не ответила и не обернулась.
Карла встал, вышел из опочивальни и направился в покои Царевны-Лягушки.
Глава четырнадцатая. Одихмантьев сын
Тугарин, от радости, что я благословил его с Софией, ускакал вперёд, вернулся, снова ускакал.
– Тугарин, да успокойся ты уже
– Ох принц, ох принц ...
У Тугарина не хватало слов
– Тугарин, долго ли нам ехать?
– Полдня, принц
– Может хочешь перекусить? У меня есть скатерть-самобранка
– Нет, принц. Нет, не хочу
И он снова умчался вперёд.
– Выделит тебе Карла кобылку - я похлопал Серко по гриве
– Обманет!
– Серко тряхнул гривой
Вернулся Тугарин - Принц, мне жаль, не хочется с тобой расставаться, но дальше на конях нельзя: Разбойник балует, когда слишком близко к его логову подъезжают.
Серко остановился.
Смотри, принц!
– Тугарин привстал, опираясь на стремена и повернулся в сторону темнеющего леса.
Я тоже привстал и обратил свой взор в ту сторону
– Видишь ли три сосны, стоящие отдельно?
Три сосны я видел - Да!
– Там начинается Муромский тракт ...
"По Муромской дороге стояли три сосны ..." - вспомнилось мне
– Вот по этой дороге, от этих трёх сосен и пойдешь к лесу дремучему, к девяти дубам вековым. На этих девяти дубах логово Сына Одихмантьева, прозываемого в народе Соловьём-Разбойником. Он то тебя увидит ещё от трёх сосен, но проказничать не станет, коли ты пешим будешь ...