Пуд соли на сердечную рану
Шрифт:
Матвей слегка приобнял Глашу за плечи.
– Такая большая речь всего лишь из-за этого? Я в шоке! Столь хрупкая женщина, но с железным внутренним стержнем… Да я доверяю тебе на все сто процентов! Делай со мной что хочешь, я буду польщен. Готов себя и дальше дырявить, только чтобы видеть твои строгие и обеспокоенные глаза.
– Балабол! – шепнула она ему на ухо.
Медсестра провела их в большую и чистую операционную.
– Материалы хоть есть? – поинтересовалась доктор Ларская.
– Все есть!
– Снимите
– Я стал побаиваться, доктор, – что-то вы вдруг перешли со мной на «вы»…
Оля надела на Глашу довольно чистый халат, помогла обработать руки и натянуть одноразовые перчатки. После чего доктор сама выбрала шовный материал и иголку. Все это Оля принесла в стерильном лотке к изголовью Матвея. Глаша принялась обрабатывать перекисью и хлоргекседином лицо пациента.
– Потерпи немного, пожалуйста.
– Ничего, не больно… пока…
– Закрой глаза.
Глафира очистила лицо мужчины от крови и невольно отметила, что у Матвея, несмотря на ранение, очень привлекательные черты лица. А еще заметила пару застарелых шрамов на его торсе.
– Аллергия на обезболивающее выявлена? – спросила она, стараясь настроиться на рабочий лад.
– Нет. А кто она?
– Что? – не поняла Глаша.
– Кто такая странная женщина с красивым именем Аллергия?
– Оля, набери ультракаин четыре кубика… И дай мне еще широкий пластырь – заклеить ему рот!
Доктор Ларская наложила Матвею швы. Затем прощупала ребра и пропальпировала живот, проверив внутренние органы, на голове нашла гематому. Но хирургического вмешательства больше не требовалось, и Глаша занялась Антониной.
Старушка оказалась на редкость покладистым пациентом. Все это время она терпеливо ждала своей очереди и читала гламурный журнал, который взяла с тумбочки. Видимо, кто-то из пациентов его забыл.
Не с первого раза, но все же Глаша сделала ей рентген, извинившись, что она не рентгенолог:
– Обычно-то мне приносят снимки уже с заключением…
– Вы и проявите их сами? – с уважением поинтересовалась Оля.
– Хотелось бы, конечно, чтобы кто-нибудь помог, но за долгие годы работы в больнице я много чему научилась. Чтобы требовать от среднего персонала что-то, врач должен сам все знать хорошо и обучить других тому, чего он от них хочет. Поэтому теоретически я знаю, как это сделать…
Глаза медсестрички стали еще выразительнее.
– Нам бы такого доктора, хотя бы одного… С такой-то ответственностью…
– В наше время, когда все измеряется деньгами и кругом разврат, таких больше нет, – встряла Антонина. – Глаша у нас девушка с чистой душой и горячим сердцем.
– Вообще-то я могу привести толкового врача, –
– Что же ты раньше столь ценный кадр от нас утаивала? Веди его сюда! – воскликнула Глафира.
И через пять минут познакомилась с худым молодым человеком в очках, выглядевшим на сто процентов как «ботаник».
– Роман, – представился тот.
– Ты кто по специальности? – спросила Глаша.
– Врач-лаборант…
– Поможешь мне наложить гипс? – спросила Глаша.
Но Роман первым делом поинтересовался:
– Простите, а вы, собственно, кто?
И юноша был прав.
– Я хирург. Заменяю вашего Сергея Николаевича, который сегодня не в состоянии выполнять свои прямые обязанности, – пояснила она.
И ведь тоже была права.
– Понятно… – потер переносицу Роман, прекрасно понимая, почему Сергей Николаевич не может выполнять свои обязанности. – Конечно, я помогу чем смогу.
Они все-таки сделали рентгеновский снимок ноги Антонины и сошлись во мнении, что смещение минимально и операции не требуется, а только фиксация. После чего Глаша сделала Тоше обезболивающий укол, и два врача наложили гипс.
– Спасибо, док, – повернулась Глафира к Роману.
– Мне было приятно наблюдать за вашей работой. Благодарю за доверие, – отмахнулся «ботаник».
– Давай на «ты»?
– Давайте… давай…
Глаша сняла медицинскую шапочку и вытерла ею лицо.
– Устала…
– Так давайте я вас положу в палату, отдохнете…
– Нет, нам сваливать надо, – многозначительно обронила доктор Ларская.
– Понимаю, – кивнул Роман, почесывая затылок. – Я не дурак, по виду травм догадываюсь, что вы вляпались в историю…
– Не бойся, мы никого не убили и не покалечили. То есть мы самые покалеченные и есть. Это ясно хотя бы по тому, что в вашу больницу, единственную в округе, больше никого не привезли. Никакого криминала! – заверила его Глаша.
Но парень не отступал.
– Глафира, сейчас час ночи… Куда вы поедете? У Антонины еще эпидуральный наркоз не отошел, Матвей слаб из-за кровопотери. Ему бы, по-хорошему, капельницу надо поставить… жидкость восполнить. Ты мне тоже не нравишься – глаза красные, на голове гематома… Что называется, всем помогаю, кроме себя, да?
– Со мной ничего страшного. Так, пару раз стукнулась, несколько ушибов получила, – почесала голову Глаша.
– И все же останьтесь до утра. Наберетесь сил, потом пойдете…
– Уговорил! Бабушка не ходячая, а Матвей сейчас не сможет ее поднять. Да и я не в лучшей форме. Ладно, положи нас куда-нибудь, – согласилась Глафира, зевая и почти падая замертво.