Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях
Шрифт:
И вот камин построен.
— Давай его зажжем, — предлагаю я.
— Да на хрена его зажигать? Плати деньги, хозяин, и я пойду.
— Нет, надо попробовать, как он тянет. Мы же дымоход пробили через три этажа в капитальной стене! Я хочу убедиться, что все в порядке.
Взяли куски картона, щепки и зажгли. И через тридцать секунд вылетели из квартиры, потому что весь дым пошел в комнату.
— Петрович, это что такое?
— А хрен его знает. Чего-то я недодумал.
— Ну, давай переделывай.
А переделка была очень сложной — кирпичи огнеупорные, связывались они специальной глиной.
Но мы все-таки, затапливаем камин и опять вылетаем из квартиры.
— Слушай, по-моему, ты не умеешь строить камины, — говорю я с сомнением.
— Это я не умею? — возмущается Петрович. — Да я самому Леониду Ильичу камин строил, и Гале, дочке его, и маршалу Гречко…
— Тогда переделывай, чтобы была тяга!
— Не буду! Давайте деньги, и все!
Никаких денег он, разумеется, не получил и переделывать отказался. Ситуация была тупиковая. А тут как раз мы с Аллой поехали на неделю в ГДР. Она на местном телевидении исполняла песню «Поднимись над суетой» из моего фильма, и я под это дело получил визу. Но ехал исключительно с одной целью: изучить тонкости каминостроения. В Берлине нашел в книжном магазине толстенное пособие по устройству каминов. В Москве дал его переводчику. И читая этот фолиант, наткнулся на формулу о пропорциях между объемом топки и сечением дымохода.
Я вызвал Петровича в квартиру, при нем измерил сантиметром объем топки, сечение дымохода и сказал:
— У тебя не тянет, потому что объем топки не соответствует формуле.
— Чего ты меня учишь?! — возмущается он. — Я пятьдесят лет камины эти строю.
— Мне все равно, сколько ты их строишь, мне нужно, чтобы в нашем камине была хорошая тяга. Поэтому, пожалуйста, уменьши размер топки до такого-то объема. Если камин перестанет гнать дым в квартиру, получишь деньги.
Петрович разражается сквозь зубы трехэтажным матом, но что ему остается? Перекладывает кирпичи в соответствии с формулой, уменьшает объем топки. Мы опять встречаемся, зажигаем камин — дым, как и положено, улетает в трубу. Петрович чешет в затылке и говорит: «Ё-моё, а ты, хозяин, оказался прав. То-то у Леонида Ильича все время дымом пахнет. И Галя, дочка евонная, на дым жалуется, и маршал Гречко… Какой, ты говоришь, объем делать-то надо?»
То есть пятьдесят лет человек занимался кладкой каминов, абсолютно не понимая, как правильно их устроить и при этом считался лучшим специалистом! Вряд ли такого каминного специалиста можно встретить во Франции, Англии или Голландии.
Это возможно только у нас…
В общем, нелегко дался нам этот ремонт. В то время достать любую мелочь было проблемой, а какая нибудь чешская ванна была пределом мечты. Как говорил мудрец Дербенев: «При развитом социализме деньги для умного человека не проблема, проблема — товары».
Однажды раздается звонок:
— Бонжур, это говорят из посольства Франции. В Москве завершается строительство гостиницы «Космос», построенной с участием французских фирм и специалистов. Мы хотим устроить грандиозный концерт на ее открытии. В первом отделении от СССР — ваша жена. Во втором от Франции —
«Вот идиоты, — подумал я, — нашли о чем спрашивать по телефону, который наверняка прослушивается!» И вспомнив, что любая валюта изымается родной советской властью до последнего сантима, я начал судорожно соображать, что же эта власть не сможет отнять. Поэтому мой встречный вопрос, адресованный французам, звучал достаточно странно:
— У вас там, на стройке, сантехники не осталось?
— В каком смысле? — опешил атташе по культуре.
— В самом прямом. Не осталось ванны, унитаза, биде?..
Короче, приехал я в «Космос», отобрал сантехнику. Нам ее для квартиры как раз не хватало. Это и стало гонораром самой знаменитой советской певицы за совместный концерт с Джо Дассеном, на который собралась вся Москва. Мы даже не поинтересовались, сколько там сотен тысяч франков получил мсье Дассен, потому что считали свой «куш» просто даром судьбы.
Когда мы после ремонта переехали наконец в новую квартиру и я перетащил туда остальной свой антиквариат из Ленинграда, то глядя на эту роскошь, было невозможно даже представить, что еще три года назад мы спали на матрасе полу в совершенно голой «однушке», из которой я вынес сто сорок водочных бутылок.
Так что при всех издержках советской власти нужно признать — о своих артистах она заботилась. Искусство тогда считалось государственным делом. А получив звание Народного или Засдуженного артиста, к примеру, творец прикреплялся к правительственной больнице, ему полагалась достойная пенсия.
Впрочем — хватит о грустном. Пора переходить к самой захватывающей части нашего правдивого повествования…
Часть четвертая
Crescendo
Глава двадцать восьмая
Кинопробы
Аллу всегда манило кино. Но если ее и приглашали, то доверяли только исполнение песен за кадром. Сначала в фильме «Король-олень» она пела за Валентину Малявину, в «Иронии судьбы» ее проникновенным голосом исполняла романсы Барбара Брыльска. В телевизионном фильме «Стоянка поезда — две минуты» режиссера Александра Орлова тоже звучал ее голос, а роль певицы играла Валентина Теличкина. До экрана она так и не добралась.
Я понимал, почему режиссеры ее не занимали. Алла может играть только одну роль: саму себя. У нее нет способностей к актерскому перевоплощению. Конечно, на концертах она исполняет свои песни очень артистично, но для создания в спектакле или фильме яркого психологического образа, нужно актерское дарование совсем иного рода. В «Женщине, которая поет» задача была упрощенной — Пугачева играла себя в предлагаемых обстоятельствах.
Алла спала и видела себя в новой роли. Мы об этом не раз говорили. Учитывая специфику работы с ней, я хотел написать специальный сценарий, который бы учитывал ее сильные и слабые стороны. Но это в будущем. А в 1978 году я запустился в производство с картиной «Пена», сценарий которой мы с Сергеем Владимировичем Михалковым написали по его одноименной пьесе еще до нашего знакомства с Пугачевой. Это была острая сатирическая комедия, разоблачающая тогдашних бюрократов.