Пугало
Шрифт:
— А какие? — допытывался с интересом Аах.
— Замок у меня был. Давно ещё. Сожгли его, а меня злодеем посчитали. А ведь жил себе, почти никого не трогал. По крайней мере, не убивал. Нет же — пришли, разграбили, сожгли… А я ведь только и всего-то одну единственную девушку в вампира обратил. Влюбился в неё. Ну и что, что она была дочерью барона, что, сжигать меня за это что ли? Люди, одним словом.
— Вы их явно не любите.
— Почему? Люблю, — не согласился граф. — Только с гастрономической точки зрения.
— Хм…
— Так что, Аах? Ты мне поможешь в моей просьбе? А я помогу тебе.
— Да.
— Вот и хорошо. Марина! — крикнул вампир, надевая маску на лицо.
— Да, дорогой? — появилась в двери та самая девушка.
— Я ненадолго отбуду.
— Хорошо милый.
— Идём, Аах. Если поторопимся, то как раз успеем на концерт, — усмехнулся последний вампир, натягивая плащ.
— Концерт?
— Именно.
— А что такое…
— Скоро увидишь и всё поймёшь.
Покинув дом, они стремительно направились по улицам города. Вампир широкими шагами шёл по брусчатке. Встречающиеся по пути люди предпочитали держаться подальше. Ещё бы! От каждого из них тянуло холодом и тёмной силой. Могущественной древней силой.
Проходя по торговой площади города, пугало обратило внимание на пару подростков, стоящих на коленях у храма и просящих падание. Тот, что помоложе, был совсем слепой, а старший держал на вытянутой руке шапку с деньгами и просил у всех прощения.
— Что с ними? — спросило пугало у своего проводника.
— Шутка Эгиды. Старой ведьмы, живущей в этих краях, — ответил вампир, глянув в сторону просящих. — Наказание за воровство. Заколдовала она их вечно приходить сюда и просить прощения.
— Я бы просто убил, — словно мимоходом, прокомментировало пугало.
Миновав площадь, они оказались на улице, где проживали охотники. Запах выделанных шкур, сложенные на телегах туши животных, перепачканные в крови мясники.
— Чувствуешь этот прекрасный аромат? — поинтересовался Велиус.
— Трупный? — уточнил Аах.
— Крови! — поправил вампир. — Люблю этот квартал.
— Как грубо, — прокомментировало пугало, наблюдая за тем, как мясник разделывал тушу.
— Грубо? — поинтересовался граф.
— Следы разреза совсем неаккуратны.
— Так значит, у тебя есть чувство прекрасного? — удивился Велиус, повернув голову к партнёру. — Неожиданно для одушевлённого предмета. Хотя знавал я один одушевлённый предмет… Тоже с чувством прекрасного. Творение одного гениального колдуна. Прекрасное творение! Днём — безвольная марионетка, но с наступлением ночи… — граф усмехнулся, — эта «игрушка» вынимала свой любимый ножичек и играла с каждым новым хозяином до рассвета, нанося множественные порезы. Очень аккуратные, филигранные и точные. Не знаю, что с ним в итоге стало, давно о нём уже не слышал.
— А что стало с колдуном?
— Он
Дальнейший диалог был прерван весьма наглым образом: прямо из окна питейного заведения, мимо которого проходили люди, выпрыгнуло косматое и рогатое нечто и, злобно хихикая, пробежало мимо них. Было странно, но люди не обратили на него внимания. Прохожие в удивлении смотрели на выбитое окно, но никак не на убегающего чёрта.
— Это Тур. Развлекается, старый чёрт, — прокомментировал вампир.
— Развлекается? — повернулся Аах к графу.
— У него есть любимый грош. «Чёртов грош», если говорить точнее. Любой человек, его коснувшийся, обречён — он может как умереть, так и в кого-то обратиться, причём, безвозвратно. Идём, не обращай внимания, здесь это привычное явление.
— А почему ему вслед никто кроме нас не смотрел?
— Черти могут становиться невидимыми для людей, — граф посмотрел на Ааха и в сердцах сказал: — Такие злодеи, ты даже не представляешь. Всегда пытаются что-то забрать, особенно зарятся на душу.
— Пускай попробуют, — улыбнулось пугало, глянув вслед чёрту.
— Я бы на это посмотрел… — прошептал вампир.
Развернувшись, они пошли дальше. Ещё через несколько кварталов перед ними появился театр — большое, украшенное лепниной здание. На стенах висели картины, изображающие некоего чародея, а возле проходов стояла охрана.
— Опоздали… — грустно отметил вампир и первым направился ко входу в зал.
— Опоздали на что?
— Сейчас узнаешь.
— Здравствуйте, граф, — поклонилась молодая белокурая женщина на входе.
— Здравствуй, Селина. Давно началось?
— Не очень.
— О! Замечательно! Хотел показать вот этому молодому человеку представление моего друга.
— Тогда проходите скорей, — указала она на дверь.
Пройдя внутрь, они увидели выступающего на сцене молодого парня лет двадцати. У него было покрытое белой пудрой лицо, строгий костюм и шляпа на голове. По левую руку от парня на столе лежала пила, а по правую стоял длинный ящик на колёсиках.
— Это он? — поинтересовался Аах.
— Нет. Это его ученик. Давай посмотрим, что же он придумал, — граф сел на одно из пустых кресел на заднем ряду, жестом предлагая пугалу сесть рядом.
А между тем на сцене распылялся молодой фокусник, бахвалясь своим талантом и умением:
— Мы начинаем представление! Я вас давно не удивлял! Опасный подготовил номер…
Внезапно ожила пила. Она пилила человека, ей словно кто-то управлял. Под крик маэстро отпали руки, затем скатилась голова. «Какой реальный вышел фокус!» — передний ряд негодовал. Едва вскружился чёрный пепел, в нём старый чародей стоял. Он, сняв цилиндр, поклонился, и громко в зал проговорил: