Пугливая герцогиня
Шрифт:
Он знал? Все это время? И позволил ей мучиться столько дней, стоять здесь сейчас перед ним и с трудом проговаривать каждое слово, чувствуя себя виноватой?
— Вы знали, что это была я? — закричала она, совершенно забыв о том, что они в общественном месте.
Внезапно ею овладел неистовый гнев. Эмили обрушилась на него с кулаками, стараясь со всей силы бить его в грудь. Больно было лишь ей самой, но он был так ошарашен, что поначалу даже отступил от нее на шаг, прежде чем взял себя в руки.
— Эмили! — сказал он довольно жестко. — Успокойтесь.
— Не хотели чего? Не хотели, чтобы я подумала, что ваш поцелуй что-то значит, и оттого позволили мне испытывать эту мучительную вину. — Она продолжала осыпать его ударами. — Должно быть, вы славно посмеялись надо мной! Вы и все ваше семейство.
— Эмили, вы несправедливы! — Казалось, теперь разозлился он. Ну и прекрасно, ей совсем не хотелось быть одинокой в гневе. Его спокойствие лишь выводило ее из себя. — Я никому об этом не говорил, никогда никому не скажу.
— Я знаю, вы все рассказываете своим родственникам! — И она снова ударила его, будто выплескивая ярость, вышедшую из-под контроля здравого смысла. Казалось, вся несправедливость, боль, что копились и терзали ее так долго, вырвались теперь наружу и почти задушили ее.
— Прошу вас, Эмили!
Он схватил ее за руки, занесенные для очередного удара. Резким движением она попыталась высвободиться, но он держал крепко, притянул к себе и прижал к своей груди. Обнял ее, словно стараясь окутать и усмирить своей силой и теплом.
— Пожалуйста, успокойтесь, — тихо попросил он и поцеловал ее в темечко. — Клянусь, я не хотел ничем обидеть, ранить вас. Меньше всего на свете хочу снова причинить кому-то боль.
Эмили уткнулась лицом в его плечо и старалась сдержать подступающие рыдания. Ее гнев угасал так же стремительно, как прежде охватил, хотя внутри она все еще дрожала от избытка эмоций.
Она показала ему свою уязвимость, незащищенность уже во второй раз, и ее это беспокоило. И не могла отпустить его. Он казался единственным спасением в этом бушующем море страстей. Она проникла пальцами под лацкан его изящного жилета и изо всех сил держалась за него.
Он тоже прижимал ее к себе, крепко обвив руками. Быть может, боялся, что она снова набросится на него с кулаками, крича как рыночная торговка?
— Я не очень больно ударила вас? — шепотом спросила Эмили. — Никогда раньше никого не била.
Он засмеялся, и локон на ее виске задрожал от его дыхания.
— Бывало и хуже. У меня крайне энергичные братья, вы же помните? — Он замолчал на мгновение, прежде чем продолжить. — Я никогда не скажу им о том, что произошло в Воксхолле, обещаю. Ни им, ни кому бы то ни было еще.
— В любом случае я не хочу, чтобы вы хоть в какой-то мере чувствовали себя обязанным лишь потому, что я переусердствовала с пуншем и вела себя так глупо.
— Леди Эмили, я нисколько не чувствую себя обязанным, но должен сказать…
Эмили чуть отклонилась назад в его объятиях, высвободила руку из уютного укрытия в его жилете и поднесла палец к его губам.
— Не хочу больше говорить
— Но я должен…
Эмили не знала, как вести себя дальше, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Поцелуй вышел нежным и осторожным, она лишь хотела успокоить Николаса. Но его вкус, дыхание, соприкосновения их губ будто снова перенесли ее в Воксхолл, и она все глубже и безнадежнее погружалась в темную бездну желания.
Николас сжал ее плечи, словно собирался оттолкнуть, но из его груди вырвался стон, дикий и сдавленный. Он снова обхватил Эмили, жадно прижал ее к себе.
Он прильнул губами к ее устам, скользнул кончиком языка по ее губам, желая ощутить ее вкус. Пыл ее гнева обернулся страстью, и она жаждала его поцелуев. Его самого.
Он прижал ее спиной к окну. Его влажные губы скользили по ее губам и подбородку, к восхитительным изгибам ее шеи. Он слегка прикусил за ушком, у нее вырвался тихий стон, и он коснулся мочки уха кончиком языка.
Как? Как ему это удавалось? Каждый раз, оказываясь рядом с ним, она превращалась в совершенно другого человека! Хотя до конца пока не осознавала, нравится ли ей это существо в ней, столь необузданное, неуправляемое. Остановиться, стать прежней Эмили уже не могла. Она запустила пальцы в его волосы и заставила его снова прильнуть к ее губам. Он целовал ее все с большей нежностью и вожделением, так горячо, так жадно, что и ее охватывала страсть.
Эмили прижалась к нему еще сильнее, желая еще большей близости, чего-то, о чем даже смутно не догадывалась. Но ее резкое неожиданное движение сбило Николаса с ног, он подался назад и, оступившись, стал падать прямо в густую шеренгу пальм.
Эмили потеряла равновесие и распростерлась на нем, довольно сильно ударившись при падении. Боль и грохот пальм, повалившихся на пол, вернули ее к шокирующей действительности, подобной холодному ливню, что обрушивается внезапно.
— Ваша светлость, — послышался чей-то приглушенный, но ошеломленный голос.
Эмили, все еще лежа на груди Николаса, посмотрела вверх сквозь спутавшиеся волосы. По крайней мере десять человек ответили ей удивленными взглядами. Среди них брат Николаса лорд Стивен, Джейн с мистером Рейберном и сама хозяйка бала. Леди Арнольд поднесла дрожащую ладонь к приоткрытому от изумления рту и выглядела так, словно вот-вот лишится чувств. Немудрено, ведь такое ужасное происшествие грозило расстроить ее изысканный бал.
Это походило на кошмарный сон и уж точно не могло случиться в реальности, во всяком случае, только не с ней — Ледяной Принцессой, самой благоразумной и добропорядочной леди во всем Лондоне!
Эмили закрыла глаза, подтянула упавший с плеча рукав и молила Господа о том, чтобы все это действительно оказалось ночным кошмаром. Но, открыв глаза, обнаружила, что все по-прежнему: она в безвыходном положении и не может пошевелиться.
Николас приподнял Эмили со своей груди и ловким движением встал на ноги. Он сжимал ее руку, крепко удерживая подле себя.