Пулеметчик
Шрифт:
— Ага, чтобы охранка сажать не успевала, — подхватил Савинков.
— Ну да, как-то так, на смену выбывшему встают двое. Ладно, с типографиями понял, что в целом за мое отсутствие случилось?
— Ну, во первых, у эсдеков новый лидер “большевиков”.
— И кто же это? — я поднял бровь.
— Ульянов.
Ах ты ж, почуял, куда ветер дует и решил возглавить. Молодец, уважаю.
— И с чего это он вдруг?
— Я так понял, рассорился окончательно с Плехановым и перешел в редакцию “Правды”, с женой. Андронов, кстати, не нахвалится — исключительных
Неудивительно, если Надя “держит себя высоко”, то мужики вокруг должны в штабеля складываться. И Крупская большое подспорье для газеты — в реале-то она всю переписку тащила, и держала в голове две тысячи корреспондентов, прямо-таки компьютер.
— Ну и попутно Старик с Миногой готовят съезд эсдеков на весну, скорее всего, в Брюсселе. По нашим прикидкам, за платформу Большева будет минимум половина, максимум три четверти делегатов. Примерно такие же расклады у эсдеков, съезд тоже весной. Кстати, Гоц после женевских событий уехал в Палестину и часть боевиков увязалась за ним, так что у эсеров теперь верховодит Чернов, тоже “большевик”, но мне кажется, он слабоват. Я вот думаю, может, мне за эсеров взяться?
Оп-па. Мало ему приключений, захотелось в партийные лидеры?
— Всему свое время, Борис. У нас впереди такие дела, что партийное руководство мелочью покажется.
— Да? Заинтриговали, Михал Дмитрич, заинтриговали…
— У анархистов что?
— Синдикалисты очень поддерживают артели и стачки, анархо-коммунисты ворчат, но следуют за Кропоткиным. Прочие же, сами знаете, кто в лес, кто по дрова, самые дикие идеи… — Савинков махнул рукой.
— Хорошо, синдикалистов надо загрузить — пусть профсоюзы делают, их тема.
— А вытянут? — скепсиса в вопросе Бориса было хоть отбавляй.
— Так все же практически готово — забастовочные советы уполномоченных есть, литература есть, дружины есть, даже зубатовские общества есть, осталось только в сеть связать, вот пусть и займутся, не все же нам тащить.
— А нам тогда что останется?
— Школа в Швеции. Кстати, я тут ехал с одним молодым человеком, вот его адреса в Питере. Георгий Носарь — надо проверить и если чисто, то отличный кандидат.
— Сделаем.
— И еще одна идея. Поскольку после провала мы все равно меняем схему конспирации, надо выкупить парочку-тройку комиссионерских контор.
— Зачем???
— Так они же по всей стране мотаются с чемоданами образцов, отличное прикрытие для агентов газеты.
— Забавно… — хмыкнул Савинков. — Если вдруг кто засветиться и полиция начнет хватать всех коммивояжеров подряд — вой будет до небес.
— Ну да. Заодно и денег поднять можно, хоть на зингеровских машинках, хоть на сименсовских аппаратах, да мало ли товара подходящего. Кстати, конторы эти зарабатывают и на подборе провинциальных недорослей для подготовки в университеты.
У Савинкова загорелись глаза, похоже, он ухватил идею с лету.
— Школа “практиков” под видом подготовки в университет! А пансион?
— Пусть контора арендует у Жилищного
Мы проговорили еще минут двадцать и я отправился привычным путем мимо Крутицких казарм на Спасскую заставу, вспоминая первое мое “выступление за права рабочего класса”, свалку с жандармами и знакомство с Иваном Федоровым. Была точно такая же погода, и точно так же где-то во дворах деревянных домиков орал петух. Я улыбнулся, остановился послушать, и тут мне показалось, что в метрах в пятидесяти позади за мной тянется какой-то подозрительный субъект. Ближе к заставе я пару раз разглядывал витрины и заходил в лавки и наконец точно убедился, что за мной следят две фигуры в пальто. В следующем магазинчике я купил чаю, пряников, голову сахара, половину велел упаковать и срочно доставить дежурному в больничку завода Бари. Под обертку я вложил записку, где между шуточек-прибауточек затерялись несколько кодовых слов о наличии слежки. Вышел, размахивая свертками и не торопясь двинулся дальше.
Арестовали меня на остановке конки, четыре шпика и пара городовых.
Вежливо предложили проехаться с ними, филеры свистнули извозчика, заставили того поднять верх, уселись и покатили, а я мрачно матерился — мне никак не улыбалось сидеть в кутузке, когда приедет Наташа.
Кабинет Зубатова за прошедшие пять лет почти не изменился — тот же солидный стол и кресло, разве что письменный прибор с бронзового поменялся на малахитовый, да сбоку от него встал телефонный аппарат. Ну и хозяин кабинета, разумеется, был другой — нынешний шеф Московской охранки Кожин.
Смотрел он на меня, как мне показалось, не только с удивлением, но и некоторым испугом, чем я и решил воспользоваться и попер буром.
— Ну и что у нас на этот раз, Николай Петрович? Покупка недозволенного чаю и сахару? — я с раздражением кинул кульки, которые никто так и не удосужился у меня забрать, ему на стол.
— Вы вообще как в Москве оказались? — оторопело спросил бывший пристав.
— На поезде приехал.
— Откуда?
— Из Владивостока, представьте себе.
— Что вы там делали?
— Привез американскую сельскохозяйственную технику для артелей на Сахалине. Если желаете, можете телеграфировать таможне, все документы у них есть.
Кожин вздохнул и как-то обмяк. Видимо, мои слова разрешили какую-то мучившую его проблему и я, кажется, понял в чем дело — моего приезда ожидали из Европы и наверняка выдали предписания на западные границы, а тут я такой оппа и с востока!
— Садитесь.
— Так в чем дело-то?
Полицейский перебрал несколько бумажек на столе, выбрал из них две, как мне показалось, это были телефонограммы и ровным голосом задал вопрос: