Пули
Шрифт:
— Все из-за такого вот дерьма, всех этих «мега-комплексов». Тысячи номеров, а в них записные гуляки из студенческих братств, туристы, да старичье. Все они приезжают сюда, чтобы тратить бабки, напиваться, в общем, отрываться. А местные жители для них так, грязь под ногами. И кому какое дело, что, куда бы ты ни ехал на машине, потратишь не меньше получаса? Кого колышет, что чертовы самосвалы забивают всю проезжую часть и что с них дерьмо всякое сыпется, вроде гвоздей?
Муки подфартило на повороте на Сэндз-авеню: проскочил на зеленый. Справа промелькнул
— Ты только взгляни на это дерьмо! — воскликнул Дэлберт. — Вот об этом я и говорю. Не город, а сплошной карнавал. Сплошные подделки, куда ни глянь. Все эти гондолы, американские горки, Эйфелева башня. Покрыли Стрип эдакой глазурью, а пирог-то под ней все тот же — из говна слепленный.
Муки поморщился. Это был явно новый куплет в старой песне. Бред полнейший, зато аппетита вроде поубавилось.
Дэлберт тем временем несся дальше, даже дыхания не перевел.
— Вот, пожалуйста, тут у нас «Белладжио»: картины по стенам, рестораны крутые, всякое такое. А если присмотреться, это же чертов торговый пассаж, только с казино внутри. Так-то!
Тут они поравнялись с прудом, вырытым у входа в «Белладжио», и увидели, как из потайных фонтанов взметнулись вверх струи воды — метра на три. А толпы туристов, стоявших у самой ограды по периметру озера, показывали в ту сторону пальцем и улыбались.
— Ты только посмотри на этих идиотов. Солнце жарит вовсю, а они выстроились и пялятся на «знаменитые танцующие фонтаны». Что за галиматья.
Такое можно и дома в саду устроить. Установил дождевальную установку и сиди себя, глазей на водичку.
В ответ Муки только улыбнулся. Самому-то ему всегда нравились эти фонтанчики, но Дэлберт сегодня что-то на редкость разбушевался. Он еще поднажал. Чем скорее закончится эта чертова экскурсия по городу, чем скорее они доберутся до мотеля и все выяснят, тем быстрее ему удастся поесть.
Дэлберт замолк, и Муки проверил, что он там делает на заднем сиденье. Бедняга сидел, откинувшись на спинку, широко разинув рот, и пытался отдышаться. Ясное дело, тяжело ядом плеваться в привычном темпе, когда носом дышать невозможно. Он чуть не расхохотался. Помолчал бы для разнообразия — куда легче было бы.
Именно благодаря этой привычке Дэлберта болтать без умолку они и стали приятелями лет шесть тому назад. Муки он всегда страшно забавлял. Вечно на что-то злился, вечно исходил желчью и постоянно что-то затевал. В голове у него теснились тысячи идей, и он то и дело перескакивал с одной на другую, да так быстро, что редко когда доводил хоть одну до конца. То он учился считать карты, чтобы выигрывать в «Блэк Джек». То вдруг загорался идеей возить контрабандой из Кореи поддельные витамины. А однажды он закупил для перепродажи целую партию видеокассет, каким-то чудом выпавших из грузовика, — причем случилось это именно в тот период, когда киноманы по всей стране резко переключились на цифровые диски. Все эти схемы «разбогатей за один день» частенько оборачивались крупными неприятностями
— Ты что, хочешь, чтобы мы упустили этого мерзавца? — рявкнул Дэлберт. — Или ты собираешься весь день на это угробить?
Муки молча перестроился на другую полосу. За окнами мелькали огоньки казино: «Монте-Карло», «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Париж» — такая вот пародия на кругосветное путешествие. Вот уже остался позади и сфинкс у входа в черную пирамиду — казино «Луксор». Муки опять перестроился, чтобы можно было повернуть налево, на улицу, где стоял мотель «Розовый Слон».
— Отлично, — сказал Дэлберт, — скоро будем.
Муки на своей неуклюжей длинной машине аккуратно пересек несколько полос и направился к крошечной парковке мотеля. Он припарковался возле бассейна, напоминавшего по форме почку.
— Ты как хочешь, чтобы я постучался к нему в номер?
— Поговори-ка для начала с нашей знакомой — администраторшей. Чую, он уже выписался.
Муки вышел. Мотор он глушить не стал, чтобы не оставлять Дэлберта без кондиционера. На улице в нос тут же ударил запах хлорки. Он пересек парковку — подошвы прилипали к раскалившемуся за день асфальту.
За стойкой была все та же женщина. Высокая такая, худенькая, темнокожая; похоже, одного с Муки возраста — лет тридцати пяти. И выглядит отлично, вот только ужас в глазах появился, как только его увидела. Муки заметил, что у нее были синяки на руках — следы их недавнего общения.
Она отступила назад, глаза забегали.
— Спокойно, — сказал он, — я не сделаю вам ничего дурного.
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:
— В прошлый-то раз сделали.
Муки смутился. Он попытался сунуть руки в карманы, но у него ничего не вышло из-за дурацкой надувной штуки.
— Ну да, неудобно получилось, — промямлил он. — Приятель мой что-то увлекся. Случается, он меня заставляет делать такие вещи.
— Никто не может заставить вас поступать по-свински, — ответила она холодно. — Что бы вы ни делали, это всегда ваш собственный выбор.
«Господи, Боже. Да она говорит прямо как моя мама», — подумал Муки.
— Ладно, не будем об этом, — сказал он вслух. — Расскажите мне то, что я хочу узнать, и я оставлю вас в покое. Этот парень из сто второго, Джо Райли, он выписался?
Какое-то время она просто молча смотрела на Муки, думала. Муки уж было решил, что придется опять пройти за стойку и помочь ей принять решение.
— Он уехал, — сказала она наконец. — Рассчитался, пока вы там на тротуаре валялись, и уехал.
Муки поморщился:
— Вы что, нас видели?
Она кивнула; похоже, ей едва удавалось сдерживать улыбку.
— Я смотрю, он вам руку сломал.
Муки спрятал поврежденную руку за спину.
— Куда он подался, не знаете?
— Он не сказал.