Пулковская цитадель
Шрифт:
Как по волшебству появились медики. Они деловито обвели взглядом всех и наметанным глазом выявили самых неотложных. Никодим допил воду из бутылки, и тут его внимание привлек шум у дверей, которые выходили прямо на аэропорт. Трое мужчин несли тело. Вертушка дверей провернулась, и они с трудом втиснулись вовнутрь. Тело цеплялось ногами… еще поворот — и стала слышна их ругань.
— Врача, вашу… ну что встали — разойдись.
— Епр… эй, доктор, сюда!
Сознательные граждане тут же очистили ближайший диван, и мужчины аккуратно опустили
— Ну что ты там застрял, медицина?!
— Не надо так орать. Я уже иду, — отозвался медик в очках. — Что тут…
Он склонился над телом, ловко загнул рукав обугленного пиджака, нащупал пульс. Затем раскрыл потерпевшему веки, посветил крохотным фонариком в зрачки.
— Ничем не могу помочь, — тяжело вздохнул доктор, — он умер.
— Как?
— Когда?
— Ну?
Вопросили мужики в один голос.
— По всей видимости, несколько минут назад.
— Ты, медицина, мне тут не крути! — взъелся самый высокий и на вид самый крепкий и всех. — Ты что Ваську хоронишь? А ну делай чего-нибудь. Рот в рот… шоком жахни!
— Он умер, — пытаясь сохранить спокойствие, ответил доктор. — Извините, меня ждут другие…
— Я тебе сейчас подожду…
— Серега, уймись!
— Ваську не вернуть.
Товарищи повисли на руках здоровяка.
— Вы чего, мужики?! Он нам Васяту уложил… у, морда очкастая!
— Идите, доктор… мы тут сами, — миролюбиво изрек чернявый и навалился на буяна.
Вдвоем они его силком усадили на диван, в ногах умершего.
— Эх, Васята…
Он что-то еще продолжал бурчать, но тут внимание Никодима привлек огромный экран во всю стену.
Как он включился — бог весть. Никодим мог поспорить, что до этого он молчал на стене, за стойкой администрации.
— …В данную минуту на улице Стартовой творится настоящий кошмар. Часть здания аэропорта рухнула. Пожар продолжается. Сюда стянуты значительные силы МЧС, но пока им не удается справиться с огнем, — активно, чуть не захлебываясь собственным азартом, вещал корреспондент.
В вестибюле стало почти тихо. Все, кто мог видеть, — смотрели. Лишь врачи продолжали корпеть над ранеными.
А журналист набирал обороты:
— Очень много погибших и раненых. Мы стали свидетелями прибытия огромного количества карет скорой помощи… и они продолжают прибывать. Пострадавших при аварии увозят в ближайшие больницы города. Много погибших… да, нам только что стало известно, что из столицы вылетел… — его слова потонули в визге сирен. Камера четко зафиксировала, как за спиной корреспондента в направлении аэропорта промчались несколько карет скорой помощи с мигалками и звуковыми сигналами. — …будем надеяться, что вскоре нам удастся сообщить вам все последние подробности происшествия, которое… — И вновь его заглушили сирены и мигалки, только теперь машины неслись в обратную строну.
План ушел. В студии ведущая открывала рот, как рыба, но слов было не разобрать — один из раненых оглушил всех диким криком. Катя вскрикнула следом. В страхе закрыла рот руками и прижалась к Никодиму. Заплакал ребенок. А девушка из ресепшен подвернула ногу, каблук сломался, и она упала бы, если бы не стоявший рядом
— Тише. Тише, Катя. — Никодим гладил ее по волосам, успокаивал.
Еще несколько секунд возни — и шум стих. Вновь стало слышно голос корреспондента.
— …на улицах города, — последние слова симпатичной ведущей — и камера показала Литейный. Никодим почти сразу узнал угол с Невским. Корреспондента не было. Лишь только камера медленно скользила по рядам битых машин. Из-под капотов валил пар, водители, активно жестикулируя, пытались что-то кому-то доказать. Камера пошла в сторону — полицейские ленты, какими обычно обмечают место преступления, несколько сотрудников в форме, несколько в штатском склонились… Камера взяла ниже и крупно… женщины в вестибюле ахнули. На тротуаре, подле самого дома лежало изуродованное человеческое тело. Камера сделала наезд, Катя закрыла глаза руками.
— Мама…
Никодим подался вперед, стараясь разглядеть труп. На вид мужчина, в изодранной одежде, весь в крови, и лицо! Именно его лицо привлекло внимание Никодима. Оно было в ярко-зеленых пятнах, как будто человека специально измазали зеленкой.
— Час назад на углу Литейного проспекта и Невского, — это появился журналист. В юбке, — неизвестный мужчина напал на прохожих. По словам очевидцев, он вел себя крайне агрессивно. Рычал, нецензурно выражался и приставал к мирно проходящим по улице людям. Свидетели нам рассказали, что мужчина несколько минут задирал проходящую пару, пока не подоспели двое сотрудников полиции… — Ведущая замялась, наклонила голову вправо, камера проследовала в указанном направлении. — При виде сотрудников полиции мужчина сразу набросился на них с кулаками. — Пока она говорила, камера продолжала движение: все те же яркие ленты с надписями полиция и еще несколько человек в форме. И камера замерла. — Сотрудники полиции погибли.
Оба полицейских лежали в лужах крови, с нереально выгнутыми конечностями и в изодранных куртках.
— Бррр…
— Меня тошнит!
Вестибюль зашушукался.
Камера долго держала крупный план, пока последний слепой не убедился, что полицейским крепко досталось. Они имели такой вид, будто их искусала стая диких голодных собак. Вырванные куски мяса, обнаженные кости…
— Я больше не могу… — И женщину на соседнем кресле вырвало.
Притихли даже видавшие виды врачи. Медсестра уронила капельницу. Пластиковый пакет лопнул, оросив всех в радиусе метра желтоватой жидкостью.
— Валя, раззява! Капельницу! — прикрикнул седовласый медик.
— Да-да… я сейчас, Николай Иванович… сейчас.
Глава седьмая
СУМЕРКИ
14 сентября 2013 года, вечер, Санкт-Петербург, улица Внуковская, бизнес-центр «Пулково Скай».
В какой-то момент им казалось, что время застыло и мир прекратил свое безумное вращение. Люди, их голоса, их движения превратились в один гигантский стоп-кадр. Осмыслить, понять происходящее было трудно. Нелепо…