Пулковская цитадель
Шрифт:
— Ползи! — Никодим бесцеремонно поддал Кате по мягкому месту. — Живо!
Девушка на четвереньках стремительно засеменила под столами. Люди падали, как куклы. Те, в кого не попали пули, расползались в разные стороны. Кто пошустрее, прятались за барной стойкой, ныряли через линию подачи, сбивая баки и посуду. Многие выли от ран и от страха.
Выстрелы на пару секунд смолкли, видимо, стрелки перезаряжались. И вдруг слух Никодима уловил странный звук. Как будто по полу катился
— Ложись! — заорал он что было мочи.
Взрыв оглушил и осыпал осколками. Часть лампочек на потолке потухла. На мгновение наступила гробовая тишина — людей было не слышно. Лишь только дым и чуть позже звуки падающих на кафельный пол деревянных ошметков мебели.
А затем началось!
— А-а-а-а-а!
— Помогите!
— Мама! Мамочка…
— Господи!
— Ой! Твою мать!
Никодим нахально ощупал Катю. Девушка пошевелилась.
— Жива, — молодой человек скорее констатировал, чем спрашивал. — Хорошо.
Он мелко затряс головой, как будто желая скинуть наваждение. Слух окончательно вернулся. Да и зрение… глаза были целы.
Легкий дымок медленно рассеивался по помещению. Никодим выполз из-под стола и наткнулся на руку в часах. Рука сжимала пистолет, а в двух метрах от оторванной конечности дико завывал человек.
Тяжелые шаги четко отдались в мозгу Никодима. Он поднял голову и узрел надвигающуюся черную тень. Полицейский с оторванной рукой резко угомонился, видимо, потеряв сознание.
Тень шла уверенно со стороны входа в ресторан. Вот она приблизилась, перешагнула через трупы автоматчиков. Никодим по черной форме определил полицейского из спецназа — он таких сотню раз видел по телевизору. Все как положено — каска со стеклянным пуленепробиваемым забралом, бронник, разгрузка и штурмовая автоматическая винтовка Коробейникова — ШАВК-01, так он вроде именовался…
Первым желанием было вскочить и позвать на помощь этого спецназовца, но Никодим увидел, что одна рука приближающегося была отведена назад. За ногу он тащил второго… точно в таком же обмундировании.
— Черт! — Жгучая догадка опалила мозг, и молодой человек инстинктивно схватил оторванную руку с пистолетом.
Пальцы разжались, и он ощутил тепло рукоятки. Никодим привстал, упер локти в колено, прицелился.
— А ну стой!
Спецназовец не отреагировал. Он продолжал тащить свою ношу.
— Стой! Я буду стрелять!
Едва заметное шевеление сбоку. Никодим скосил взгляд.
— Это он… — прошептал второй в штатском, — стреляй… ну что ты…
Враг замер. Ствол в его руках дернулся, и Никодим выстрелил. Четыре раза подряд, пока затворная планка не отскочила назад. Магазин был пуст.
— Паря… — простонал очнувшийся раненый, и прямо к лицу Никодима прикатилась брошенная по скользкому полу обойма. Это было спасение.
Никодим быстро перезарядил пистолет — удачно. Спецназовец сорвал с разгрузки гранату, выдернул чеку и отжал скобу. Через прозрачное забрало было хорошо видно его перекошенное в злобной ухмылке лицо. Его сияющие красные глаза…
Никодим вскинул оружие. Он целился в руку с гранатой. Одна за одной он вгонял пули в плоть безумного врага. Тогда ему казалось, что все восемь свинцовых игл попали в цель. Рука спецназовца разжалась, и стальной кругляш ударился о пол, расколов кафельную плитку.
Никодим совершил почти цирковой трюк — отпрыгнул, словно лягушка, — взрыв! Горячая волна ударила по ногам и с силой отбросила его в стену. На этот раз слух отключился первым, затем потух взор, а следом и мозг отказался воспринимать действительность. «Как там Катя?» — только и успел подумать он.
Завывания и крики стихли. До слуха доносились лишь приглушенные стоны людей. Помещение наполнилось дымом. Никодим лежал, распластавшись на полу, и вставать ему не хотелось. Нахлынуло чувство усталости и полной отрешенности.
Через какое-то мгновение на потолке что-то завыло, загудело… Повеяло прохладой, дым стал быстро улетучиваться из помещения. Система вентиляции быстро сделала свое дело.
Люди потихоньку приходили в себя. Вставали на четвереньки, отползали, шурша осколками битой посуды, в стороны от трупов.
— Никодим. — Он услышал ее голос. Почти родной… ставший для него родным за этот долгий день.
— Ой, — отозвался он и поднял руку. — Катя, я тут.
Девушка подскочила, нежно положила ему руки на спину.
— Ты как?
— Нормально… живой…
— Встать сможешь? Давай помогу.
Он перевернулся на бок, и она, бережно поддержав его, помогла подняться.
— Везет же нам с тобой, Катерина, — через силу улыбнулся Никодим, — не день, а сплошное приключение.
— Не смешно. Пойдем сядем… так, осторожно. Хорошо.
— Да нормально, Катя. Нормально. Идти могу. Они дохромали до окна и уселись прямо на полу, прислонившись к стене.
— Мда… — Никодим оглядел мрачную картину побоища. — Что же это за чертовщина творится?