ПУЛЬС СВЕТА
Шрифт:
– Мы... С той стороны, за Кириллом с Катей.
– Так там же кусты одни! И домик этот... Того гляди рухнет! – пожал он плечами.
– Ничего!.. – улыбался Вадик.
– Надо свет на улице сделать, хоть пару фонарей, - оглядывался Дмитрий вокруг, - осенью из дома не выйдешь...
– Правильно. Сделаем! – согласился Антон сходу.
Поднялись на холм в деревню. Кирилл поглядывал на небо.
– Ветерок поднялся. Может, тучек нагонит.
– Вот, хорошо бы... – вытирал пот Олег, страдая тучным телом больше других.
Остановился, отдуваясь.
– Нет, ты скажи, Иваныч! Чего ты задумал, а? Ну, интересно мне!.. – не унимался Олег, под смех женщин.
Дмитрий важно оглядел всех, улыбнулся торжественно.
– В пятницу скажем! Через неделю.
Роса утром. Солнце, только-только встаёт. Большое, красное. Воздух свежий и влажный. Всё ещё спит. Где-то далеко, в нижней деревне, залаяла собака. Подают первые голоса птицы.
Кирилл, выйдя из дома, неслышно прикрыл дверь. Вдохнул с удовольствием утреннюю прохладу. Обошёл дом и взяв косу, направился в старый сад. Вчера Катя долго ходила вокруг низинки, между старым садом и заросшим углом усадьбы. Потом сказала, что раньше здесь мог быть колодец или был прудик.
Решили просто покопать в этом месте, посмотреть, что за земля будет. Если вода рядом, то станет заметно сразу. Только травы кругом много. Сочная трава, хорошая. И цветы. Жалко цветы косить.
Ещё он хотел прокосить дорожки на склоне, где посажены с осени молодые сосенки и ёлочки, чтобы можно на коляске с Никиткой проехать, или просто гулять. Там же и пруд копать начали. Вот уж где травы! Мягкая трава и густая. Должно быть и земля в этом месте питательная и плодородная.
Зазвенела коса в тишине утра. Капли туманом расстилались дугой. Работалось легко, играючи. Золотилось солнце, оторвавшись от горизонта, пригревало с боку.
Мало-помалу, привыкал к новой обстановке. Сразу так изменилось всё. И дом свой, в котором уже можно жить. И сын, без него появившийся. Много новых людей в деревне стало. А он привык к умиротворённой тишине. К тихим зорям в тёплых тонах. К многогранному языку природы, понятному и чистому, где всё ясно без слов.
Потом Катя. Её он любил безумно, безрассудно. Она – это всё то, что ему недоставало. Она – это целый мир. И воспроизводила в себе всё новое и новое! Ничто бы ему не смогло бы её заменить. Он впервые ощутил, что есть – человек вообще. Что есть – единство двух. Человек – совершенное существо, но в одиночку, не может быть счастлив. Этот закон он понял только теперь. Почувствовал, что – есть любовь.
Потом служба. Это – будто тебе взболтали мозги большой ложкой. Тысячу раз задавал себе вопрос – зачем? И не нашёл ответа. Но теперь и не думал об этом.
И вдруг он дома! Как будто проснулся и открыл глаза. А тут всё немножко не так... Конечно! Он ждал, думал постоянно о доме, матери и Кате. Ждал и знал, что по приезду его будет ждать сын. Он будет! Но как-то неожиданно всё! Не так как рисовалось в воображении. Никитка родился без него. А он ведь дни считал! А приехал – всё уже произошло. Без него... Вот, от чего печаль. И он – как
Спасибо Кате! Она сразу окутала его своим теплом, своим беспрерывным вниманием. Она его так же ждала... Он почувствовал это. И постепенно стало вставать всё на свои места. Только потом, он стал присматриваться к другим. Глубокими вечерами Катя рассказывала ему то, чего он не видел. Рассказывала со смехом порой, и подробно. И он понял, как ей было не просто. За короткими, вскользь обронёнными фразами, он чувствовал её беспокойство и порой даже страх. За себя, за него, за Никитку. Звонили друг другу часто, но что такое телефон, когда нельзя посмотреть в лицо, заглянуть в глаза...
Теперь всё! Он присмотрелся ко всему немножко. Сразу взялся за то, что оставил осенью. Но оставшиеся материалы, быстро кончились, а денег на новые – ещё не было.
Но не это главное. Так стало хорошо и из того что есть... Стало уютно и пришло ощущение, что теперь он снова всё может. И ничто и никто, уже не помешает. Нахлынула неожиданно радость!
Внизу трава гуще... А цветов сколько! Прокошенные дорожки придавали какой-то вид низине. Яснее проступало задуманное. Солнце уже приподнялось и пригревало изрядно. Таял на глазах туман возле реки. Распрямились пригнутые росой стебельки высоких трав. Появившийся ветерок, разбудил дремавшую листву. Шёпот листьев приятно щекотал слух, объявляя о начавшемся дне.
Он поднял блеснувшую на солнце косу, и направился вверх по прокошенной дорожке. Наверное, Катя проснулась! И кормит уже Никитку. Он шёл и улыбался. Себе улыбался и всему вокруг.
На пол дороги встретил Тимка, бежал по следу опустив голову. Увидел Кирилла, остановился на секунду, и развернувшись сразу, прижав уши пустился прыжками к дому.
– «Катя послала!..» – подумал с улыбкой он.
Вбежал в дом. Катя сидела у кровати, разговаривала с Никиткой. Кирилл присел рядом, чмокнул её в щёку.
– Ну, как спал? Выспался? – хитро щурилась она, улыбаясь белозубо.
– Конечно!.. – утвердительно повёл он головой.
– Да? Опять рисовал, да?
– Ну... Только одну... – выгнул он брови.
– Показывай!
– Кать...
– Показывай! – не сводила она с него глаз.
Кирилл неохотно встал, быстро принёс листок бумаги.
– Кать, только не мни, ладно?
– Дай! – протянула она руку.
– Вот так смотри, видно? – поставил он лист перед собой, - издалека лучше!..
– Дай сюда! – вскочила Катя с колен.
Кирилл поднял листок над головой. Катя, протянув руку, прыгала на носочках, пытаясь достать.
– Ну-ка!.. – смеялась она, - показывай! – подпрыгивала снова и снова.
Кирилл подал листок. Катя тут же сев на кровать рядом Никиткой, с любопытством жадно впилась взглядом.
– Ай-ай-ай! – зацокала она языком, - ты что, Тициан, любитель женских тел? – бросила на него быстрый взгляд, и опять на рисунок.
– Нет Кать, я любитель своей жены... Кать, в семейный архив пойдёт, да?