Пуля для бизнес-леди
Шрифт:
Налог с наследства Настя заплатила по минимальной шкале, но сумма все равно была большой и ей было жаль этих денег, которые ни за что, ни про что отняли у нее. Она категорически отказалась переводить свои деньги в один из российских банков, как ни попытались нажать, припугнуть, — в ответ Настя пригрозила публикациями в прессе. От неё отстали, ибо скандал тогда, когда Россия перед всем миром изображала паиньку-девочку, любящую реформы, рынок и вообще свободу, был никому не нужен.
Насте надо было оттянуть приезд в Москву Алексея, чтобы получить резерв времени, и в
— Есть новость, Анастасия Игнатьевна. Мы…
— Юрий Борисович, — перебила его Настя. — Не сочтите за труд, загляните ко мне. Угощу хорошим кофе.
Фофанов тут же к ней прибежал и она сказала:
— Юрий Борисович, твой кабинет прослушивается. Да не волнуйся, — успокоила она, заметив, как сперва побледнел, а потом покраснел Фофанов. — Слушают не тебя, а твою высокую должность. Не при тебе это было заведено, гораздо раньше. Поэтому со всеми новостями прошу ко мне, у меня все чисто, проверено. Так что случилось?
— Снова звонил Алексей Дмитриевич. Настойчиво просит вызвать его на несколько дней в Москву, в редакцию. Для того чтобы согласовать новые темы и, как выразился, подышать изменившимся воздухом отечества…
«Так, — подумала Настя, — хочет со мной разобраться дорогой муженек. Не дает ему покоя моя самостоятельность». Она прикинула, не заложил ли её Кушкин и пришла к выводу, что нет, не такой он человек. Значит, это последовало продолжение швейцарских событий. Ничего хорошего приезд Алексея ей не сулил, изменение условий владения наследством и огромными суммами, которые на нем наросли, ей не простят. Так как она выглядит, «ненасильственная» смерть? Знать быть…
— Нечего делать в Москве твоему собкору Юрьеву, господин главный редактор, — резко сказала Настя. — Он может помешать нашим планам.
— Как скажешь, Анастасия, — покладисто согласился Фофанов. И жалобно сказал:
— Соболек, ты обещала помочь… Люди без зарплаты, бумагу в кредит больше не отпускают… Не завтра, так послезавтра мы должны будем приостановить выпуск газеты. Такого не было даже в войну…
— В войну было известно, кто враг, где он окопался или когда поднимается в атаку, — заметила Настя. — А сейчас жизнь — борьба, но не перепутать бы, с кем бороться.
Фофанов выглядел жалким и потерянным. Талантливая журналистка Настя терпеть не могла банальных сравнений, но Юрий Борисович напоминал ей воздушный шарик, из которого выпустили воздух.
Она открыла шкафчик, достала бутылку коньяка и рюмки, предложила тоном гостеприимной хозяйки:
— Выпьем, Юрий Борисович. Кажется, тебе требуется выпить.
Главный редактор опрокинул рюмку, отвернулся к окну.
— Юрий Борисович, я действительно обещала помочь, но договаривались о вполне конкретных вещах. Ты приступил к созданию акционерного общества? Нет! С кем же мне прикажешь иметь дело? С газетой, которая вчера ещё была собственностью Президиума
— Нельзя же так сразу, Соболек, — стал оправдываться Юрий Борисович. — Я просто не успел…
— А почему нельзя? Чтобы я могла иметь с вами дело, газета должна обладать юридическими правами. Я подсказала, как это совершенно законно сделать, реформироваться в духе времени. А ты, прости меня, никак растелиться не можешь. Так дела не делают.
— Хорошо, Настя, на днях приступим…
— Не на днях, а уже сегодня! Прими решение редколлегии о создании акционерного общества «Российские новости», а завтра к вечеру соберите собрание будущих акционеров.
— Сделаю. Устав юристы подготовили — можно сразу и утвердить.
— На этом собрании, где будут все редакционные работники, повинись и извинись, что не можешь сейчас выплатить зарплату. Пообещай, что разобьешься в лепешку, но дней через десять со всеми рассчитаешься.
— Где же я возьму деньги? — тоскливо спросил Юрий Борисович.
— Найдем. Ты абсолютно честно расскажи о тупике, в который забрела газета. Это убедит всех, что акционерное общество — какой-никакой, а выход. Пойдем дальше… Кто нам поставляет бумагу?
— Соликамский целлюлозно-бумажный комбинат.
— Долг большой?
— Огромный.
— У них есть представительство в Москве?
— Да. Возглавляет его некто Сиротюк Владилен Сергеевич. Я с ним несколько раз по телефону говорил. На уступки не идет.
— Завтра поедем к нему — ты, я и Кушкин, мой помощник. А сейчас пришли ко мне своего главного бухгалтера и начальника отдела снабжения со всеми документами по поставкам бумаги: договором с комбинатом, платежками, перепиской, словом, со всем, что есть. Да прикажи им ничего от меня не утаивать, а то начнут ещё играть в коммерческие тайны. И запомни, дорогой господин Фофанов: хочешь выжить — действуй…
…На следующий день Настя, Фофанов и Кушкин поехали «за бумагой». Господин Сиротюк их встретил холодно, ведь они были злостными неплательщиками. Сесть не предложил, предупредил, что у него есть не больше четверти часа. Небрежно представил двух дам, сидевших за приставным столиком:
— Наш бухгалтер и диспетчер по поставкам.
Кабинет у него был просторный, с дорогой финской офисной мебелью. «Надо же, — мелькнуло у Насти, — не сеет, не пашет, а на хлебушек с маслом получает». Где-то, в далеком Соликамске сотни людей стояли у бумагоделательных машин, другие люди поставляли на комбинат лес, словом, тяжело работали, а этот пристроился к распределению плодов их труда…
«Сейчас я с тебя спесь собью, — злорадно подумала Настя, — индюк надутый». Сиротюк ей активно не понравился, она готова была поспорить, что он из породы партийных работников городского масштаба, пробившийся на теплую должность в столицу.
— Вы бы сесть предложили, господин Сиротюк, — грубовато сказала она. — Мы ведь пришли не на работу к вам наниматься.
— Ах, да, — сделал вид, что спохватился «господин» Сиротюк. — Простите, совсем замотался.